Смерть не пугала, не раз встречался с ней в молодости нос к носу, да и бесцельное прозябание на цепи уже порядком надоело. Он вспоминал времена, когда его брали на охоту. Вот это была жизнь! Особое бесстрашие проявлял Тимофеич в охоте на волков. До сих пор нет ни одного пса в деревне, который мог бы похвастать единоборством с матерым. Но годы, что с ними поделаешь? К конуре подошел важный индюк.
– Глядишь на свою замену?
Тимофеич поднял голову, хотел облаять расфуфыренного умника, но сдержался.
– Говорю, замена тебе растет.
– Вот и хорошо.
– Чего хорошего? Шлепнут по башке железкой и закопают в овраге.
– Чего привязался, двора тебе мало, да?
– Жалко тебя, Тимофеич, хороший ты пес, без толку не тявкаешь.
– Спасибо, индюк, что поделаешь, время пришло.
– Слушай, у моего знакомого есть кольцо волшебное, наденешь на шею, повернешь три раза и станешь тем, кем пожелаешь.
– Без надобности мне это.
– Как так?
– А чего сам не хочешь воспользоваться кольцом, тебя же в суп собираются отправить?
– Я иное дело, меня для этого и держат.
– А меня тоже держали как пса, псом и умереть хочется.
В один из летних дней приехал к хозяину погостить давнишний его товарищ. Старики уселись на бревнышке и стали вспоминать былые дни. Гость посмотрел на конуру.
– Никак, Тимофеич?
Подошел.
– Постарел, полинял бедняга.
Присел на корточки, погладил по жесткой шерсти, покачал головой.
– Слушай, а может, тряхнем стариной, махнем в лесок?
– Куда нам теперь, да и Тимофеич уже не помощник.
При этих словах пес встрепенулся, потянулся и по-молодецки завилял хвостом.
– Да он молодец еще, тряхнем?
– А, тряхнем!
Два старика с единственным ружьишком и пес раненько утром брели в сторону леса. Шли они не спеша, часто останавливались, раскуривали охотники свои цигарки, а Тимофеич жадно посматривал по сторонам. Скоро должны начаться излюбленные места для местных зайцев, он их хорошо помнил по тем далеким временам. Старикам помолчать бы, пройти поаккуратней, поменьше чихать и кашлять, но куда там.
– Пропала охота, – думал с сожалением.
У ложбинки Тимофеич приостановился, напрягся и на мгновенье замер.
Волнение передалось охотникам.
Тут любил обитать заяц по кличке Карнаух. Пес осторожно пошел вперед, хозяин снял ружье и шарил по карманам в поисках очков.
– Вот чудак, – подумал Тимофеич, столько лет прошло. .
Мысли его прервал большой и тощий заяц, который выскочил из-под самого носа.
– Ай, ай! – закричали старики и замахали руками.
А заяц, не спеша, запрыгал в сторону леса. Тимофеич бросился за ним. По мере того, как расстояние между ними сокращалось, все большее удивление охватывало старого пса. В убегающем зайце он узнавал Карнауха.
Вскоре оба замедлили бег, потом перешли на неторопливую трусцу.
– Тимофеич, неужели ты?!
– Я, а ты, часом, не Карнаух?
– Помнит, светлая голова, помнит!
Заяц остановился и тяжело перевел дух.
– Все ходишь на охоту? А у нас поговаривали, что ты уже издох.
– Брехунов больше слушай, они не такого наговорят. А как ты живешь, все бегаешь?
– Какой там, леший, бегаю, помирать собрался, да ты помешал.
– А чего помирать-то?
– Эх, Тимофеич, что теперь за жизнь, даже собаки от меня морды воротят, спасибо тебе, погонял перед смертью. Лиса, ты помнить ее должен, Патрикеевна, нос отвернула на днях, когда мимо проходила, пахнет от меня, а сама-то? Нет зубов, а без них как мою шкуру прогрызешь?
– Неужели и она жива, вот плутовка?
– Не говори, такая еще проныра, все гнезда охмызжет, только птенцами да яйцами и питается.
– Ну, погоди, доберусь до нее.
– А как ты, Тимофеич?
Пес хотел соврать, что живет припеваючи, сторожит дом, а на охоту не ходит потому, что болеет хозяин, но вовремя одумался.
– Что я, тоже не лучше, сижу на цепи, дожидаюсь конца.
– А на охоту чего приплелся?
– Стариной трясем с хозяином.
– Плохой из тебя охотник.
– Известное дело, но тебя нашел.
– А чего меня искать, я неделю лежу на этом месте, все бока пролежал.
Тимофеич почесал лапой за ухом.
– Давай полежим немного, а потом я тебя на хозяина выгоню.
– А зачем.
– Надо, понимаешь, надо.
– А если убьет?
– Да ты что, он ружье держать разучился, а потом, ты умирать все равно собрался.
– Умирать хорошо потихоньку, а я грохота с детства не переношу.
– Трус ты, Карнаух, как все твое племя.
– У меня душа в пятках, сам знаешь.
– И все же я прошу, уважь, ну что тебе стоит пробежать недалеко от хозяина?
Карнаух вздохнул, зажмурил глаза, а потом решительно тряхнул головой.
– Ладно, раз просишь, но только имей в виду, убьют – не оставляй на растерзание воронам, обещаешь?
– Не бойся Карнаух, – он хотел рассказать, что у хозяина нет даже очков, но поглядел на зайца, вздохнул, – ладно обещаю.
Они еще немного посидели, потом сделали небольшой круг, пес залаял, заяц пустился прямо на охотников.
– Левее держи, левее, – кричал Тимофеич, но Карнаух его не слышал.
Бах!!!
Эхо выстрела разнеслось по всей округе. Пес закрыл глаза. Он жалел уже о том, что уговорил старого зайца бежать прямо на ружье.
– Ай, ай, ай! – кричал гость, – мазила!
Тимофеич посмотрел и чуть не запрыгал от радости. Карнаух резво улепетывал в лес.
– Прощай, счастливой тебе дороги, самый мужественный заяц в нашем лесу.
Он подошел к хозяину и потерся о ногу.
– Прости, старина, обмишурился, а ты молодец, какого зайца поднял, а как вывел, молодчина!
Пес лизнул носок сапога хозяину, и улегся на прохладную траву.
Расплата
В небольшом городке его знали все, прислушивались к каждому слову, почтительно здоровались при встрече. И не мудрено, самым главным начальником поставили его сюда в свое время. Эта всеобщая, как ему казалось, любовь, нравилась, тешила большое самолюбие. Он расхаживал по своему огромному кабинету, довольный, смотрел на массивный стол, усаживался в удобное кресло и брал в руку трубку одного из телефонов. Особенно любил табличку на двери с его именем «Степан Петрович».
