– Я буду решать, когда и зачем к тебе. Я! Понятно?!
Усмехнулся зло, отшвырнул сотовый и сам не заметил, как в стену кулаком со всей силы въехал. Раз и еще раз, а потом в бешенстве нескончаемое количество вмятин, пока на стене кровавые потеки не остались от сбитых пальцев, которые онемели от ударов. Вышел во двор, взял топор с аккуратно сложенных поленьев для дров и вернулся в домик. Он рубил стену, пока не наткнулся на тайник. Выронил топор и, отдирая доски, вгоняя занозы, проник в тайник, сделанный в виде ниши в стене и нескольких полок посередине. Нашел и папку, и кейс с бабками. Вот почему краской воняло, вот почему ремонт делали месяц назад. Отец сам лично на объект ездил, проверял. Теперь ясно почему.
Руслан разорвал тесемки папки и, достав генеральную доверенность, громко рассмеялся. Отец все же это сделал. Бешеный не просчитался – компания официально принадлежит Руслану Цареву. Более того, не только эта компания, но и два мелких филиала на севере и на юге страны.
Вот и все, Леший, вот и все, сука. Раунд выигран, шах и мат тебе, тварь. Шах и мат.
Ты, конечно, фигурки заново расставишь и новую игру начнешь, но я за это время тебе кислород немного перекрою.
Сотовый завибрировал где-то на полу, и Руслан подхватил его, глядя на дисплей, – а вот и сам говнюк. Легок на помине. Говорят, вспомни дерьмо…
– Да, Дмитрий Олегович, внимательно вас слушаю.
– Давно не виделись, – усмехнулся Леший, – надеюсь, ты там остыл немного?
– Да я как-то и не загорался.
– Вот и хорошо, Руслан. Горит только хрупкий материал, стойкий обычно не возгорает. А нам, в НАШЕМ деле, стойкость нужна и благоразумие.
Опять свои психологические трюки начал. Умник гребаный.
– У нас встреча важная с германскими партнерами. Договор подписывать будут с нами по тому делу, что отец пробивал еще полгода назад, ты тогда еще в Кёльн ездил сам, помнишь?
– Да, Адольфа уламывал.
– Не Адольфа, а Рудольфа.
– Не одна разница? Фашистская морда. Так что там?
– Прилетают завтра – я прием устроил в их честь, надо чтоб ты там с моей Лариской был. Жена она тебе как-никак ПОКА, – ядовито заметил и снова усмехнулся.
– Ну, пока жена – надо. Согласен.
– В «Олимппии» в десять вечера чтоб был. Там люди нужные помимо них приедут, те самые, о которых мы недавно говорили. Может, изменишь свое мнение…
– Людям передайте, что компания не продается и… кстати, вам самому не так уж долго осталось в ней работать.
Возникла пауза. Долгая. Обдумывает ход. Мудак.
– Мы это потом обсудим. Еще раз и спокойно. Доверенности у тебя нет, Руслан. Это я точно знаю, а блефовал ты неплохо, даже я поверил.
– То есть вот так уверенно, да?
– На все сто, мальчик! Я б сказал – отвечаю, – он расхохотался.
– Вы проотвечались, Дмитрий Олегович, были б у нас свидетели разговора, заставил бы я вас…
Руслан сфотографировал бумаги и отослал Лешему по электронной почте.
– Не нужно быть таким самоуверенным, ПАПА, а то есть люди, которые проотвечавшихся по кругу пускают. Вам ли не знать.
Отключил звонок и, переступая через доски, вышел из домика. Лешаков пока пытается сгладить углы. Но это ненадолго – как только поймет, что реально проиграл, станет очень опасен. К тому времени Руслан должен увезти отсюда Оксану.
8 глава
Он долго думал о том, почему она так поступила, думал об этом изо дня в день. Раздирал себе душу, заглядывал внутрь и не находил ответов. Точнее, он их находил и не понимал – неужели все так банально? Неужели женщине не нужна тихая гавань и спокойная любовь? А что тогда нужно? Адреналин? Молодой кобель, который отдерет ее пять раз в сутки? Наверное, это и есть самое главное – чтоб ноги раздвигал, пощечинами одаривал и трахал, как суку последнюю.
Особенным быть надо, с выкрутасами, имиджем, тачками крутыми и прошлым, как Туманный Альбион. Чтоб вопросов больше, чем ответов, было. Просто любви ничтожно мало.
Что он, мать ее, не так сделал? Мало хотел, мало денег давал, мало в рестораны водил, мало шмоток покупал… мало… мало… мало. Это слово долбилось в мозгах отбойным молотком, и он не мог заглушить этот проклятый звук ни алкоголем, ни травой, ни шлюхами, которые вдруг пачками стали появляться в его жизни. Бесконечной вереницей голых тел, чужих запахов и звука открываемых пачек с презервативами. Он понимал, что идет на дно. Уверенно и быстро деградирует до состояния рогоносца, который от жалости к себе топит горе в бутылке. Поразительно, как быстро появляются вокруг новые друзья, новые женщины и исчезают старые. Какой-то вереницей, дьявольской текучкой, и от раза к разу друзья все фальшивей, а бабы продажней. Все зависит от того, что ты можешь дать взамен. Когда остается в кармане пара монет, а за душой один гребаный холод, начинаешь вдруг понимать, что рядом никого нет – только пустота. Она имеет форму бутылки, запах алкоголя и сбитые о стены костяшки пальцев. Все друзья вдруг срочно стали недоступны, заняты, глубоко женаты, а ты, холостой, уже неугоден их женам, и тебя выдворяют из их жизней, вежливо намекая на то, что ты уже не нужен. Забывают позвать на праздник, забывают ответить на телефонный звонок, а потом и вовсе забывают. Никто не любит пачкаться о чужие проблемы. Никто не любит смотреть, как кому-то плохо. Люди обожают со стороны покачать головой, посочувствовать. Промыть тебе кости и плотно закрыть перед твоим носом дверь. Чтоб, не дай бог, не заразил их своими бедами, как проказой.
Он и был прокаженным – его жена бросила. К другому ушла и сына с собой прихватила. Сергей слышал, как соседки за спиной шептались: «Видать, квасил, вот и ушла. Какая баба алкаша потерпит? Молодец девка. Умно поступила».
И не важно, что Новиков не пил раньше никогда, не важно, что пахал, как вол, что обеспечивал её, кормил. Да, она тоже работала, но могла и дома сидеть. Ей же мало было. Всегда мало.
Вы когда-нибудь слышали тишину? Нет, не ту тишину, которая наступает, когда приходит ночь и стихают звуки, а тишину в тех самых стенах, где еще вчера звучал голос вашего ребенка и любимой женщины, куда вы приходили после работы и понимали, что вы дома, и из этого повседневного шумового фона состоит ваше счастье. Вы любили как умели, тащили эту любовь через двенадцатичасовой рабочий день, доверяли той, что спит с вами в одной постели, и вдруг поняли – а ведь рядом была совершенно чужая женщина. Она никогда вас не любила, она испытывала к вам жалость и привычку, она симулировала оргазмы и фальшиво интересовалась, как у вас там на работе, она, оказывается, ненавидела ваши привычки, запах и ваши вкусы, и она, бл***ь, молчала об этом семнадцать лет, а потом встретила кобеля на десять лет моложе и променяла вас на другой член, потому что чаще трахал и бабки давал на себя, любимую. А вы не у дел. Вы просто жалкий и никчемный идиот, который жил так, как все, и считал, что у него крепкая семья и любящая женщина рядом. Только рядом не было никого. Рядом была чужая, незнакомка, которая вас просто терпела или использовала.
