Глава 26
Мы уходим всё дальше и дальше на юг, к краю огромного континента Панъевропы. Уже вторую неделю в пути. Несмотря на пессимистический прогноз гараха, нам удаётся сохранить небольшой отрыв от упорно преследующих нас океанцев. В первую очередь за счёт того, что сюрпризы из мин всё-таки задержали противника, и двигается он намного осторожнее прежнего. Во вторую – что удалось каким-то образом сократить количество телег, и у нас появился двойной комплект лошадей из освободившихся от работы. На обеде коней меняют, и таким образом мы проходим за сутки, естественно с ночёвкой и отдыхом, практически постоянную величину, пятьдесят километров за переход. Да и порядок в обозе вырос, люди втянулись, привыкли к кочевому образу жизни. К тому же положительно влияет и погода: солнечные погожие дни, напоенные теплом, сушат землю, но бурно растёт свежая трава, и вместе с зерном, прихваченным из лагеря кавалеристов, помогает восстановить силы наших безропотных лошадок.
Но у меня проблемы. Первое: подходит к концу топливо. Вчера залил последние литры солярки в бак, выбросив бочку. Второе: полностью закончились продукты, взятые из дома, и мы теперь полностью зависим от того, что получаем наравне со всеми по нормам выдачи. Так что ушли пока в прошлое разносолы и экзотические блюда, приготовленные пухлыми золотыми руками Солы, и мы перешли на куда более скромные рационы из обычных для Русии каш и супов. Впрочем, никто не ропщет. Все ждут чего-то глобального, что изменит всю оставшуюся жизнь беженцев, и это правильно.
Связь с Метрополией каждый день. Другое дело, что мне говорят только одно: идите и идите. Чем ближе к берегу, тем лучше для вас. Вроде как «Зубр» скоро выйдет с Новой Руси. Возникли сложности с обслуживанием и экипажем, что меня не удивляет. Насчёт дефицита продуктов и топлива обещают подкинуть по дороге. Два-шесть сделает специальный рейс и оставит их по пути каравана. Вспомнив обещание гараху, прошу положить в посылку и шоколад. Обещают завтра всё сделать. Также запрашиваю боеприпасы и оружие. Особенно мины. Самые разные. Неплохо бы зеки, если будет такая возможность. Это мне гарантируют, и моя душа просто радуется. Но взять с собой хотя бы женщин и детей отказываются наотрез. Это меня удивляет. Но меня утешают, что наш монстр на воздушной подушке буквально через день-два будет на месте, так какой смысл наносить людям психологическую травму? Разлучать семьи? Не понимаю логики Серого и нашего совета. Впрочем, им на месте виднее. Либо какие-то сложности, либо подковёрные интриги – что поделать, все мы люди. А может, ещё не всё готово к приёму беженцев, и это – скорее всего.
Рабочих рук у нас жуткий дефицит, а дел полно. Удивительно, что мы вообще умудряемся что-то сделать, организовать, запустить… Мои женщины тоскуют по горячей воде. Обещаю, что скоро будет река, и можно будет вымыться. Ополаскивания на ночь, как раньше, пришлось прекратить из-за дефицита топлива и воды, кстати. Источники в степи довольно редки. А расходовать горючее и сажать аккумулятор на плитку я себе лишний раз позволить не могу. Из-за этого женщины на меня дуются как мыши на крупу.
Аора молчит, став последнее время очень молчаливой и задумчивой. Взгляды, которыми она одаривает меня, странны и непонятны. То ли что-то взвешивает, то ли раздумывает о будущем, которое её ждёт. Хьяма по-прежнему в мечтах. Ну а пока – вперёд, вперёд и ещё раз вперёд. Что радует – среди нас нет конфликтов. Я имею в виду – среди тех, кто уходит со мной. Юница с каждым днём всё больше и больше привязывается ко мне. И, как я вижу, сок-лекарство очень положительно подействовал на неё. Буквально за дни она окрепла, на бледных прежде щёчках появился румянец, характер стал твёрже и веселей. Да и Аора словно помолодела. Не могу дождаться, когда смогу остаться с ней наедине в следующий раз. Но, к огорчению, подозреваю, что это будет только в Новой Руси…
Новый день. Новый путь. Врагов уже можно заметить и невооружённым взглядом – далеко-далеко позади нас клубится облако пыли. Их всё-таки ещё четыре с половиной тысячи. Пять сотен легло. Раненых они оставили в лагере, поставленном на окраине степи. Идут за нами упорно, словно волки, преследующие раненую добычу. На что надеется наш противник – неясно… Перед обедом я в последний раз ухожу вперёд, отрываясь от обоза, и… Посылка!!! От наших! Спасибо, ребята! И как вовремя! И что больше всего приводит меня в радостное возбуждение, это мой сын, собственной персоной восседающий на этой горе с точно таким же, как и установленный на моём «Воине», типом 85 в громадных ручищах. Вовка. Мой родной сын. С улыбкой до ушей. Он сильно изменился за год, что мы не виделись: мышцы бугрятся под тканью камуфляжа, добавил в росте. Щёки потеряли прежнюю пухлость и стали более взрослыми, что ли?
Он ссыпается с горы подарков, я вываливаюсь с водительского сиденья, и мы крепко обнимаемся. Чувствую, как в горле возникает ком, который я сглатываю, переполненный чувствами радости и гордости.
– Вован!!!
– Батя!!!
Его руки крепки и тверды. Мы обнимаемся, не можем насмотреться друг на друга… Из машины влезают дамы, из фургона, который по-прежнему у меня на прицепе, высыпают девушки, уже почти восстановившие свою прежнюю форму. Все с удивлением смотрят на меня, обнимающегося с молодым гигантом, чьё лицо как две капли воды похоже на моё. Наконец руки размыкаются, я делаю шаг назад, тыкаю его кулаком в грудь, выпирающую из-под формы:
– Разнесло тебя!
Он гордо улыбается:
– Полный курс КМБ!
– Ого, значит, молодого бойца изучил?
– А то! Со всеми дополнениями и спецкурсами. – Внезапно он принимает строевую стойку, отдаёт честь: – Товарищ майор, старший сержант Звонарёв в ваше распоряжение прибыл. Вот инструкции.
Он лезет в планшетку, висящую на боку. Передаёт мне пакет самого канцелярского вида. Смеюсь, убираю бумагу в карман разгрузки.
– Успею ещё.
Сын тоже скалится, потом с любопытством косится на дам и девочку, вылезших из машины:
– А это кто?
– Слева – твоя будущая мачеха и сестрёнка. Только ты им пока этого не говори. А справа… – усмехаюсь: – Просил себе жену привезти? Вот… Принимай. Зовут – Хьяма. Бывший резидент разведки Океании. Но не волнуйся, она хорошая.
Парень прищуривается, затем склоняется к моему уху:
– Красивая. А характер?
– Нормальный. Не переживай. Пошли знакомиться. Ты, кстати, как насчёт русийского?
Он с усмешкой, так напоминающей мне самого себя, отвечает на этом же наречии:
– Как на родном, пап.
Ого!
Владимир крутит головой, осматривая местность, и, убедившись, что вокруг тихо, подхватывает двадцатикилограммовое тело «крупняка» с примкнутой патронной коробкой, словно пушинку, за рукоятку, и мы идём к машине. Я скалюсь во все свои тридцать два зуба:
– Дорогие дамы, Юница, позвольте представить вам моего сына Владимира.
Парень, опустив большой пулемёт на землю, склоняет в коротком поклоне голову, выпрямляется:
