Сумма была значительно меньше названной ею.
Фредди любил азартные игры. И был не прочь поторговаться.
Каро зачеркнула цифры и записала сумму намного выше.
– Я не могу допустить, чтобы мой клиент согласился на сумму меньше, чем эта. Если тебя не устраивает назначенная цена, тогда мы попытаем счастья на аукционе.
– Но… но это же первоначальная цена.
Каро улыбнулась: после всех злоключений с табакеркой она намерена получить за нее самую высокую цену.
– Послушай, Каро, я знаю, что это твоя работа – защищать интересы своего клиента, но мы знакомы столько лет…
– Ни слова больше, Фредди Соумс. Мы можем быть знакомы целую вечность и можем быть друзьями, но я не уступлю. Так что даже не проси.
Он беззлобно пожал плечами:
– Ну, попытаться стоило. Твоя неуступчивость хорошо известна. – Он произнес это с таким восхищением, что она засмеялась. – Это так не сочетается с твоей индивидуальностью вне работы, что я… подумал, а вдруг выгорит, – с усмешкой закончил он.
Не сочетается с ее… Она производит впечатление человека, с которым можно не считаться? И Пол с Барбарой это поняли? Она чуть не задохнулась. Неужели поэтому Джек оставил ее пять лет назад?
Если бы она в личных отношениях была такой же сильной и целеустремленной, как в работе, могло бы все обернуться по-другому?
– Каро, что с тобой?
Она вздрогнула и улыбнулась:
– Все в порядке, Фредди.
Каро вдруг поняла, что теперь, когда табакерка снова у нее, ей совершенно не хочется расставаться с этой вещицей.
Пора подтолкнуть Фредди.
– Аукционный дом Ричардсона предоставил тебе первоочередное право на приобретение уникальной табакерки семнадцатого века, но ты должен понимать, что интерес к подобным вещам всегда велик. Считаю до трех. Либо соглашайся на предложенную цену, – Каро пальцем указала на цифры в блокноте, – либо отказывайся.
Он откинулся назад и сцепил ладони за головой:
– Каро, я попытаю счастья на аукционе.
Каро засмеялась: она рассчитывала на его азартность и не ошиблась.
– Если только эту вещь не купят до аукциона, Фредди. Цыплят по осени считают. – Каро завернула табакерку в мягкую ткань, положила в коробку и убрала в сумочку. – Было приятно с тобой увидеться. – Она пожала Фредди руку и направилась к двери.
Выйдя из его дома, она задержалась. Фредди Соумс живет в Найтсбридже… Может, поэтому ей на ум пришел Лоренс Гарднер. Каро взглянула на часы. Разговор с Фредди занял у нее меньше времени, чем она рассчитывала. Поддавшись порыву, она набрала номер Лоренса.
– Я подумала, а вдруг у вас найдется немного времени для меня? – спросила Каро, поздоровавшись.
– Разумеется, моя дорогая девочка. Я сегодня в филиале банка в Найтсбридже.
– А я в двух минутах от вас.
– Значит, это тот самый предмет, причинивший всем столько хлопот? – Лоренс рассмотрел табакерку и отдал Каро. – Очень рад, что ты ее вернула.
– Да, и я тоже ужасно рада. – Каро рассказала ему всю интригу, которую Джеку удалось раскрыть.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – ответил Лоренс и почему-то отвернулся.
– Вам тоже не верится, что такое могло произойти? Я знаю, что Пол и Барбара забрали табакерку, выполняя волю отца.
– Да-да.
– Джек виделся с вами после нашей… случайной встречи в банке в среду?
Лоренс нерешительно кивнул:
– Каро, я верю, что этот парень искренне к тебе относится.
– Я тоже в это верю.
– Хорошо… Джек приходил ко мне сегодня утром. Он хотел выписать пару банковских чеков.
Каро внимательно выслушала все, что ей сообщил Лоренс. И ее бросило в жар.
– Отец шантажировал Барбару? Он грозился лишить ее средств на уход за матерью? Это… немыслимая жестокость!
Лоренс скривился.
– Почему она не обратилась ко мне? Неужели она не знала, что я ей помогу? – воскликнула Каро и тут вспомнила, как Барбара в Кенте сказала, что Каро слишком замкнутая и что ее всегда было трудно понять. Вот к чему приводит чрезмерная сдержанность!
– Не могу представить, почему Пол согласился на такое. – Лоренс вздохнул. – Он обожает тебя.
– О, это как раз понятно, – сказала Каро. – Он любил мою мать. Думаю, что она была его единственной любовью.
– Господи!
Каро улыбнулась, глядя на потрясенного Лоренса:
– Нет-нет, я нисколько не сомневаюсь, что между ними ничего не было, кроме взаимного уважения и дружеских чувств.
– Слава богу! – Лоренс с облегченным вздохом откинулся в кресле. – Но если ты права, то это объясняет, почему он так стремился к тому, чтобы ты взяла на себя управление трастовым фондом.
– Как же я раньше не догадывалась! Он всю мою жизнь ненавязчиво старался склонить меня к этому. Я-то думала, что он просто хочет помирить меня с отцом, чтобы наши отношения улучшились.
Ощущение предательства не отпускало, но Каро старалась об этом не думать. Какой смысл возмущаться и обижаться? К чему это приведет?
– Выходит, Джек взял на себя восстановление справедливости?
Лоренс кивнул и развел руками:
– Что ты собираешься делать? Я могу чем-нибудь помочь?
Каро перегнулась через стол и сжала ему руку:
– Вы уже сделали очень много, за что я вам вечно благодарна. – Она вздохнула. – Теперь я сама все исправлю. Хотя мне понадобится помощь практическим советом.
– Я к твоим услугам, – сказал Лоренс.
Через три часа Каро входила в особняк на Мейфэр. Голос, доносившейся из кабинета отца, свидетельствовал о том, что Пол, по крайней мере, дома. Она подошла к двери и услышала еще один голос. Сердце подкатило к горлу, потом громко застучало и разорвалось в груди.
Джек!
Джек здесь. Он не улетел в Австралию. Ей захотелось танцевать, как тогда на уроке сальсы.
Но самолеты в Австралию обычно отправляются из Хитроу не раньше вечера. Сердце упало. Джек улетит через шесть-семь часов… если ей не удастся заставить его передумать.
Во рту пересохло. Счастье в ее собственных руках, и ей надо взять свое счастье.
Только бы хватило на это смелости.
– Каро! – Барбара вскочила на ноги, с ужасом глядя на нее. И снова опустилась в кресло, не зная, что сказать.
Каро распрямила плечи и подошла к письменному столу:
– Я бы хотела занять ваше внимание, если вы не возражаете. – Она посмотрела на Пола и Джека, указав на кресла рядом с Барбарой.
