Джек смотрел на нее, не находя, что ответить.
– Ты хочешь снова зажить нормальной жизнью. Вот в чем дело.
– Пришло время подвести черту в наших с тобой отношениях, – сказал он.
Теперь вместо браслета она вертела ножку бокала.
– Значит… мы двигаемся в направлении мирного развода?
У него заныло в груди. Джек глотнул пива, чтобы заглушить эту тоску.
– И еще пытаемся вернуть твою табакерку. – Он обязан сделать это для нее.
Она выпрямилась, потом наклонилась к нему:
– Джек, у Барбары нет любовника. Она купила то белье для меня. Она не разделяет мнения, что штаны для йоги и футболка подходят для сна. Она считает, что мне надо приложить больше старания, чтобы понравиться тебе.
Он подавил стон.
– Так что знай: длинная золотистая ночная рубашка на тонких бретельках и с вышивкой на груди была предназначена для поддержания нашей легенды.
– Понятно. – Джек отчетливо представил Каро в этом наряде.
– И ты все-таки думаешь, что она может навредить мне?
– Почему ты не хочешь заявить на нее? – Неужели Каро не видит, что эта женщина – воровка!
– Мне она небезразлична. Она… она и Пол… они моя семья.
Каро осторожно произнесла слово «семья», боясь обидеть Джека.
– Ну и семья! – Джек сделал большой глоток пива.
– Твое представление о семье чересчур романтичное.
«Такое происходит, когда у тебя не было собственной семьи».
Каро догадалась, о чем он подумал.
– Надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь. И станешь от этого счастливым.
– Не все семьи такие неудачные, как твоя, Каро.
– Что правда, то правда. Но Барбара… – Каро пожала плечами. – Я чувствую родственную близость с ней. Мой отец женился на ней… словно взял трофей, и ему было наплевать, что об этом думают люди. Он управлял ею, а она ему не противоречила. В отличие от меня, она делала так, как он от нее требовал, лишь бы угодить ему. Если ты полагаешь, что это легко, то очень сильно ошибаешься.
– Ты совершенно не такая, как Барбара. И не могла быть похожей на нее.
– Вот тут ты не прав. Все, что я должна была делать, это согласиться родить тебе детей, Джек. И тогда я стала бы в точности как Барбара.
– Это совсем другое дело!
– Почему?
– Я никогда не пытался превратить тебя в жену-трофей.
– Нет. Просто хотел сделать меня матерью твоих детей.
– Создать семью – это желание нельзя назвать необоснованным, – процедил он.
– Отец тоже не считал необоснованным приказать мне заняться управлением трастовым фондом мамы. Он считал, что это достойное занятие. Согласна – достойное. Но это не то, что я хотела делать в своей жизни.
Как и не хотела быть матерью.
– Ради бога, Каро, я же любил тебя!
– Но не безоговорочно! Ясно было, что ты будешь продолжать меня любить, если я рожу тебе детей.
Он сжал стакан.
– Из сказанного тобой ясно одно: то, чего хотела ты, было важнее того, чего хотел я.
Каро поднесла бокал с вином ко рту, но пить не стала.
– Я не припомню, чтобы ты хотел первым принести себя в жертву. Или чтобы ты сделал хоть какой-нибудь шаг к компромиссу.
Каждое слово впивалось в него подобно пуле. Джек задохнулся.
– Но все это старые счеты. – Каро махнула рукой и глотнула вина. – Ты уверен, что Барбара представляет для меня опасность?
Джек с трудом обрел дар речи:
– Я этого не исключаю.
– Тогда поиски закончены.
Каро допила вино.
– Ради бога, почему?
– Я не хочу подталкивать ее к поступкам, которых она могла бы избежать. Если она в таком отчаянном положении, как ты думаешь, тогда пусть остается с табакеркой.
– Но твоя работа…
– Мне придется объяснить, что я потеряла табакерку, возместить материальный ущерб продавцу, а затем подать заявление об уходе.
Она жертвует своей работой?! Работой, которую она любит?
– Я могу вернуться в университет, – продолжала Каро.
– И что ты там будешь делать?
– Ну, что-нибудь другое, отличное от моей специальности по диплому. Или я могла бы подать заявку в докторнатуру. Деньги значения не имеют.
Но на ней навсегда останется ярлык профессиональной несостоятельности. Какими бы ни были их разногласия, Каро не заслужила того, чтобы взять на себя вину за чужие грехи. Каро не виновата, и он это докажет.
– Нет!
Каро удивленно на него взглянула и встала:
– Все. Мы закончили.
Он тоже встал.
– Дай мне время до конца недели, Каро. Как мы планировали. До пятницы. Осталось всего пять дней.
Она приоткрыла рот. Сейчас она ему откажет.
– Я клянусь, – с горячностью произнес он, – что не подтолкну своими действиями Барбару к безумным поступкам. Пожалуйста.
Она отвернулась, потом снова посмотрела на него и наконец кивнула:
– О’кей. Но, Джек, после этого все будет кончено.
Он понял, что она имела в виду: все будет кончено между ними.
Он не хочет этого, но его чувства не имеют значения. Он кивнул, взял ее под руку и повел к машине:
– Тебя отвезти на Мейфэр или в твою квартиру?
– В квартиру, пожалуйста.
Его это устраивает. Он не хочет столкнуться с ней, когда вечером будет наблюдать за тем, что происходит в доме на Мейфэр.
В дверь постучали. Каро нахмурилась. Она щелкнула кнопкой пульта, чтоб уменьшить звук телевизора.
«Телевизор днем, Каро. До чего ты докатилась?»
Она прошлепала к двери и открыла.
– Привет, Каро.
Джек!
Она лизнула сухие губы, пожалев, что на ней не надето что-нибудь покрасивее, чем далеко не новые штаны для йоги.
– Утро доброе, надеюсь?
– Да, – кивнула она.
– Я могу войти?
До нее только сейчас дошло, что она уставилась на него и не дает ему войти.
– Да, конечно. Я просто не ожидала увидеть тебя сегодня.
Он ничего на это не сказал и вошел. На нем были те же дизайнерские джинсы, что и вчера, и выглядел он очень эффектно… и со спины тоже. Хотя сейчас не его прекрасные внешние данные привлекали ее внимание, а непонятная напряженность. Он нервничает? От чего?
О господи. Наверное, у него для нее есть новости. И плохие.
