Когда она скончалась, Людовик быстро (в 1769 г.) утешился с другой «первой» любовницей, женщиной, сделанной из гораздо более грубого теста, – широко известной графиней дю Барри. Она была лишь немного лучше, чем красивая проститутка. На эту эгоистичную и наглую женщину уже очень старый король растрачивал свои богатства и свою любовь. Когда на престол вступил следующий король, одним из первых действий новой власти было удаление этой женщины от двора, но память о зле, которое она причинила, не исчезла. В 1793 г., когда революция была в самом разгаре и у гильотины было очень много дела, якобинцы арестовали графиню, вспомнили старые скандалы и отправили ее на эшафот. Им случалось убивать и менее виновных жертв.
При таком короле и таких женщинах-диктаторах долго оставаться в своей должности могли лишь те министры, которые ставили себе целью в первую очередь служить удовольствиям короля, а во вторую, возможно, приносить пользу государству. Не все министры Людовика XV были полными посредственностями. Король мог сделать умный выбор, когда пытался. Помпадур тоже понимала все практические преимущества хорошего положения дел в стране перед плохим. Но ни один министр не мог рассчитывать, что они будут последовательно поддерживать ту или иную линию в политике. Еще меньше он мог рассчитывать на что-то, кроме противодействия, если бы начал какую-то радикальную реформу. В результате Франция была втянута в две крупных войны. Первая стоила дорого и не имела решающего значения, вторая тоже стоила дорого, но стала настоящим бедствием для страны, а обе вместе не позволили придать внутренней политике какое-либо постоянное направление. Что же касается экономии, то Людовик XV ненавидел само это слово. Разве казна с доходами государства не то же самое, что собственный кошелек абсолютного монарха этого государства? Д’Аржансон
[108] печально писал: «Когда его величеству говорят об экономии и о необходимости сократить расходы его двора, он поворачивается спиной к министрам, которые заговаривают об этом!» Расходы на королевский двор поглощали такую большую долю доходов государства, что стали бедствием для страны. Кажется, одна маркиза Помпадур тратила за год сумму, эквивалентную миллиону долларов. Король очень любил фейерверки, и в 1751 г. на них была потрачена – в буквальном смысле слова «сожжена» – сумма, эквивалентная тоже примерно миллиону долларов. Даже в мирное время не хватало денег, чтобы платить жалованье солдатам, а жалованье офицеров постоянно задерживали. Платежи в казну всегда собирали досрочно. После Флёри бюджет постоянно был дефицитным. Всегда для получения дополнительных доходов государство применяло обычное средство – займы. Королю рассказывали обо всем этом, но он цинично не обращал внимания на то, что ему говорили. «Единственный способ заплатить эти долги – банкротство», – холодно отвечал он и продолжал по своему усмотрению посылать в казначейство счета и накладные для оплаты.
История французской внешней политики за годы этого долгого и плохого правления состоит в основном из двух войн. Ни одна из них не была начата без всякой причины, как Война за испанское наследство, но твердость и миролюбие дипломатов помогли бы избежать обеих.
В 1740 г. император Австрии Карл VI умер, не оставив сыновей. Возник вопрос, может ли его дочь Мария-Терезия получить в наследство все огромное даже в то время скопление не похожих один на другой народов, которыми управляли австрийские Габсбурги. Все остальные алчные государства сразу же начали составлять планы и плести интриги, чтобы разделить на части ее владения. Франция поддержала претензии короля Пруссии Фридриха II на большую провинцию Силезию. В то время Пруссия казалась очень молодым и слабым королевством, очень удобным орудием для Франции, чтобы унизить и разорвать на куски Австрию, давнюю соперницу Французского королевства. Людовик XV включился в эту войну, хотя Мария-Терезия ничем его не спровоцировала, а его хитрый старый министр Флёри советовал ему не воевать. Вскоре война приобрела широкий размах. Мария-Терезия стойко сопротивлялась. Англия пришла ей на помощь, атаковав Францию с моря и послав свои армии в континентальную Европу. Однако Людовику повезло: он нашел себе по-настоящему компетентного полководца, маршала Саксонского. В 1745 г. этот маршал выиграл в упорном и ожесточенном сражении знаменитую битву при Фонтенуа в Бельгии, победив заключивших между собой союз голландцев и англичан. В этой битве обе стороны проявили рыцарскую доблесть
[109], и ее исход принес много славы победителям, но Людовик XV был недостаточно энергичным для того, чтобы развить такой успех. Фридрих завоевал Силезию и после этого хотел выйти из войны, а почти на всех остальных фронтах Мария-Терезия, императрица Австрии, удерживала то, чем владела. В 1748 г. в Ахене был заключен мир. Каждая из сторон отказалась от всех своих важных завоеваний, кроме одной Силезии, которую Пруссия удержала за собой. Французы за время войны захватили значительную часть Бельгии, но Людовик не сделал ни одной серьезной попытки использовать обладание этими землями, чтобы добиться для Франции лучших условий по договору. Тем временем английский флот почти уничтожил торговлю Франции, великой соперницы Англии, и изгнал французский флот из морей. Таким образом, эта война не принесла Людовику XV и его подданным ничего, кроме нескольких славных, но бесполезных побед, паралича экономики и увеличения государственного долга на сумму, равную примерно 600 миллионов долларов. Результаты следующей войны были еще хуже.
В 1750 г. Франция, несмотря на тупость и глупые ошибки своего правительства, казалось, вот-вот должна была стать хозяйкой большой колониальной империи. История попытки французов овладеть Канадой и превратить ее в центр для великой и рискованной борьбы с целью подчинить всю Северную Америку Версалю, а не Лондону достаточно знакома каждому американцу, изучавшему историю своей страны. Но они, разумеется, не так хорошо знают о том, как близко французы были к тому, чтобы стать хозяевами Индии в то самое время, когда их мореплаватели и торговцы строили блокгаузы на берегах Великих озер и Миссисипи. Ничто не говорит сильнее о прирожденной гениальности и больших способностях французского народа, чем события тех лет. В то время, когда правительство Франции будто приобрело вредную привычку к почти непоправимым грубейшим ошибкам, подданные этого правительства не благодаря, а вопреки ему, казалось, были готовы сделать своего короля владыкой сразу Северной Америки и Золотого Востока. Но вскоре эта попытка закончилась неудачей, и причиной этого была только неумелость Людовика XV, маркизы Помпадур и выбранного ими министра.
