Флот Голландии в то время был, возможно, лучшим в Европе, но, увы, на суше ее оборонительные сооружения пришли в упадок, и ее главные государственные деятели братья Де Витт вели себя глупо: почти до последнего момента они не верили в злые намерения короля. Тюренн легко перевел своего государя и армию из 100 тысяч человек через Рейн, захватил те несколько голландских крепостей, которые попытались сопротивляться, и, казалось, был уже готов овладеть Амстердамом. Охваченные ужасом голландцы предложили королю большие уступки в обмен на мир, но безуспешно. Людовик, слишком поверивший в свое всемогущество, предложил свои условия, согласно которым голландцы лишались значительной части своих земель, а остальные их земли должны были стать смиренными вассалами Франции. Он забыл, что имеет дело с потомками людей, устоявших против самого Филиппа II Испанского. В Амстердаме произошло мощное народное восстание, в результате которого сторонники Франции Де Витты лишились власти. Молодой принц Вильгельм Оранский (прямой потомок знаменитого Вильгельма Молчаливого) был провозглашен статхаудером, или, по-немецки, штатгальтером (то есть верховным наместником). Голландские войска быстро собрались, и мужество отчаяния заставило их сплотиться. Людовику, ожидающему в своем лагере дрожащую от ужаса делегацию голландцев, которая объявит, что они покорно согласились на его условия, сообщили, что эти дерзкие республиканцы разрушили дамбы и море втекло сквозь них на сушу, создав непреодолимую преграду между его армией и Амстердамом. «Королю-солнце» осталось лишь вернуться назад почти с позором и начать долгую, изнурительную войну против многих стран, которые теперь поспешили на помощь голландцам.
Завоевание Людовиком Голландии стало бы первым шагом к захвату испанцами Бельгии и к развязыванию ничем не ограниченной агрессии в Германии. Теперь, когда первая атака была отбита, Австрия, Испания и многие немецкие князья, в первую очередь могущественный курфюрст Пруссии-Бранденбурга, активно включились в войну. Было похоже, что против Франции сражается вся Европа, кроме одной Англии, но и та, несмотря на все обещания Карла II, оказалась очень нерешительной союзницей. Однако ресурсы Людовика XIV были так велики, а военная машина, которую создал для него Лувуа, была такой совершенной, что король Франции не только удерживал свои владения, но постоянно захватывал земли врагов, главным образом Испании. У созданной против него коалиции не было полководца, который выглядел бы достойным противником для Тюренна или хотя бы для Люксембурга, который стал командовать французскими войсками после гибели Тюренна, убитого в 1675 г. Несмотря на это, Вильгельм Оранский проявил себя как находчивый и неутомимый лидер. Правда, французы язвительно смеялись над ним, утверждая, что «ни один «великий полководец» не проиграл столько сражений и не был вынужден снять столько осад, как он». Но хотя Вильгельм часто терпел поражения, ни одно из них не было катастрофой. Он никогда не терял мужества в трудных обстоятельствах и, более того, никогда не позволял терять мужество своим союзникам и сторонникам. Его недоверие и ненависть к Людовику были огромны. Все свои дипломатические способности (а в дипломатии ему не было равных) он употреблял на то, чтобы создавать одну за другой большие коалиции против Франции. Этот холодный, несимпатичный человек с железными нервами постепенно изматывал своего могучего соперника и в конце концов почти полностью лишил его сил.
В 1678 г. обе стороны устали от войны. Франция добилась больших успехов, но не разгромила вражескую коалицию. Коалиция никакими средствами не могла ослабить Францию настолько, чтобы сделать ее неспособной к войне. В Нимвегене (возле Гааги) был подписан мирный договор, по которому Голландия получала обратно все свои территории, но Испания была вынуждена уступить еще один кусок Фландрии, включая Валансьен и Камбре, а также всю провинцию Франш-Конте, Австрия же уступила много мелких территорий вдоль Рейна. Людовик не разгромил Голландию, как планировал сделать в 1672 г., но приобретения, которые он получил в результате этой войны, были настолько велики, что привели в восторг придворных поэтов и историков. Король Франции сражался против почти всей Европы и победил. Однако уже стали видны признаки того, что его войны сильно подрывают благосостояние Франции.
С 1678 до 1688 г., когда формально началась следующая большая война, положение Людовика сильно ухудшилось. В 1683 г. умер Кольбер. Финансы Франции уже были в беспорядке. Великий министр постоянно говорил о необходимости экономить, за это его повелитель-король лишил его своей милости и почти отказался работать с ним. Однако после смерти Кольбера Людовик имел веские причины пожалеть о нем. Все министры, которым король после него доверял гражданское управление страной, были людьми очень средних способностей. Постепенно редел прекрасный круг талантливых гражданских администраторов, которых Мазарини завещал правительству.
Вряд ли Кольбер смог бы отговорить короля от того, что либерал-католик (Дюрюи) (вероятно, Виктор Дюрюи, известный французский историк и деятель образования, который жил в XIX в. и был современником автора. – Пер.) назвал «величайшей ошибкой царствования» Людовика, – от отмены Нантского эдикта. После 1630 г. протестанты уже не представляли никакой угрозы для спокойствия Французского государства. В беспокойные годы Фронды они были верны законной власти и вели себя спокойно. Очень многие знатнейшие семьи, которые когда-то поддерживали гугенотов, – семейства Конде, Колиньи и др. – постепенно вернулись к католической вере теперь, когда первоначальный пыл реформаторов ослаб, а двор явно благоволил только к друзьям старой религии. Но буржуа и крестьяне, исповедовавшие протестантизм, стойко хранили свою веру. Большинство среди протестантов составляли процветающие торговцы и ремесленники, которых уважали за трудолюбие, воздержанность и честность. Кольбер обнаружил, что они очень полезны для его планов, и часто давал им работу на своих новых фабриках или в коммерческих предприятиях. Дюкен, один из величайших мореплавателей Франции, и Ван Робэ, руководитель мануфактуры в Абвиле, были протестантами.
Теперь эти безвредные, уважающие себя и очень ценные люди составляли явно меньше 10 процентов всего населения Франции. Здравомыслящие католики считали, что протестантов надо оставлять в покое. Кардинал Мазарини сказал: «Эта маленькая кучка овец питается ядовитыми травами, но не уходит в сторону от остального стада». Когда Людовик XIV начал править сам, он открыто заявил, что не будет проявлять благосклонности к протестантам, но будет уважать права, которые дает им закон. Сам король был набожным католиком, и в его уме было мало места для либеральных богословских взглядов, но только в 1678 г., когда был мир и король чувствовал, что его руки свободны, он начал принимать серьезные меры против гугенотов. Вероятно, Людовик искренне ненавидел протестантскую ересь, но у него были по меньшей мере две нерелигиозные причины для этих мер. Во-первых, он все время был в плохих отношениях с Папским престолом из-за мирских интересов, а потому очень хотел доказать всему миру, что он все-таки «старший сын католической церкви», хот и спорит с папой по поводу права своего посольства в Риме предоставлять убежище объявленным вне закона головорезам или по поводу того, что архиепископом Кельнским избран сторонник Франции. Во-вторых, его, вероятно, очень раздражало, что в королевстве, где он желал быть полным и единственным властелином и считал свои самодержавные указы законом для всех своих подданных, значительное число французов заявляло, что в одном очень важном деле их взгляды не совпадают с взглядами короля.
