Надо было срочно реабилитироваться, поскольку дважды о неполном соответствии предупреждать не принято. А реабилитироваться означало сделать нечто особенное, выдающееся, грандиозное. Укрепить пошатнувшуюся репутацию и, конечно же, что-то заработать. Элла Аркадьевна неделю ломала голову и никак не могла придумать, что бы ей сделать. Погружаясь в сложные раздумья, Элла Аркадьевна особенно остро ощущала свое одиночество. Ни мужа, ни детей, ни родственников, одна лишь двоюродная сестра есть на белом свете, да и та живет в Канаде, и отношения с ней сведены до обмена праздничными поздравлениями. Друзей, настоящих, таких, которым можно все доверить, у Эллы Аркадьевны тоже не было, а с любовниками она никогда не откровенничала – не было смысла. Элла Аркадьевна привыкла доминировать повсюду, в том числе и в постели, поэтому любовников подбирала недалеких. Сама шутила, что хороший любовник должен иметь семь пядей не во лбу, а в другом месте.
Решение, как это часто бывает, пришло к Элле Аркадьевне во сне. Она увидела сцену из собственного детства. Маленькая Элюся сидела за столом в гостиной и сосредоточенно лепила из пластилина зубные протезы для плюшевой собачки Глаши. Ничего странного для дочери лучшего в Ростове зубного техника в этом занятии не было. Протезы выходили кривоватыми. Элюся нервничала, пыталась их выровнять, но у нее ничего не получалось. Но вдруг к ней подошел отец, взял пластилиновые протезы, смял их и в мгновение ока вылепил из пластилинового колобка два идеально ровных протеза… «Нужна грандиозная реорганизация!», – подумала Элла Аркадьевна и проснулась. И как она раньше не догадалась?
На вопросы «что?» и «как?» ответ был готов сразу – надо ликвидировать первую городскую больницу и создать не ее базе современный клинический центр. СКЦ – севастопольский клинический центр. Или СЦЗ – севастопольский центр здоровья. Не перепрофилировать, а именно ликвидировать. Сотрудников с пациентами разогнать по другим больницам и поликлиникам, снести старые корпуса, выстроить новые, оснастить… От сладостного предвкушения в животе у Эллы Аркадьевны запорхали бабочки, а левая ладонь зачесалась – к деньгам. Опять же этот процесс на долгое время заткнет рты недовольным. Такое огромное дело делаем, надо потерпеть… С какой стороны ни взгляни, везде хорошо! Этим-то гениальные идеи отличаются от просто хороших. А сразу же после открытия центра можно и нужно будет уходить. Победительницей!
Пока в управлении организации медицинской помощи готовился проект, Элла Аркадьевна сменила главного врача первой больницы, причем сменила с шумом, демонстрируя свою решимость бороться с недостатками, невзирая на лица. Устроила внезапную проверку, к участию в которой привлекла журналистов – пусть все всё видят, я не собираюсь ничего скрывать! – и несколько раз сказала на камеру о том, что больница «прогнила от верхушки до основания». Намекнула тем самым на необходимость грядущих перемен и одновременно на то, что снятого главврача нельзя заменить никем из его подчиненных. Для дела, задуманного Эллой Аркадьевной, требовался особенный человек – полностью зависящий от нее, беспринципный, алчный и притом без каких-либо кадровых амбиций, чтобы не стал потом приписывать все достижения себе, а скромно держался бы в тени. А еще новый главный врач должен был быть посторонним, не из Севастополя. «Темной лошадкой», не связанной ни с кем из местных деятелей здравоохранения.
На ловца и зверь бежит. В тот момент, когда Элла Аркадьевна перебирала в памяти возможные кандидатуры, ей позвонил бывший завкафедрой организации здравоохранения Ростовского медицинского университета профессор Дедяев. Более четверти века назад (ах, как же быстро летит время!) у студентки Масконовой был недолгий, взаимополезный роман с доцентом Дедяевым, который циничный доцент называл «симбиозом». Взаимополезный роман перерос во взаимовыгодные деловые отношения. В первую очередь благодаря Дедяеву, занимавшему в то время пост заместителя министра здравоохранения Ростовской области, Элла Аркадьевна стала главным врачом областного кардиологического диспансера.
Пожаловавшись на скуку и похваставшись тем, что энергии у него хоть отбавляй, Дедяев поинтересовался, не нужен ли «милой Элечке» штатный советник, консультант или кто-то еще в этом роде. Элла Аркадьевна ответила, что в советниках она не нуждается, а нужен ей главный врач будущего клинического центра, лучшего медицинского учреждения Юга России. Дедяев, рубивший фишку на лету, с радостью согласился. Его кандидатура подходила по всем статьям – опытный организатор здравоохранения, сочетающий практический опыт с научным. Дотошные журналисты сразу же раскопали и начали смаковать обстоятельства, вызвавшие уход Дедяева на пенсию, но умный профессор сумел обелиться в первом же своем интервью. «Да, меня обвиняли в финансовых махинациях, но обвинение было голословным, – сказал он. – Вот копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления. Тем, кто станет распространять клеветнические слухи, придется за это ответить».
После того как Москва утвердила представленный проект, Элла Аркадьевна воспрянула духом – дела снова пошли в гору, ура! Но рано она радовалась. Севастополь оказался каким-то проклятым местом, в котором доброе начало оборачивалось плохим концом. Журналисты наперебой обсуждали то, что расходы на медицину в Севастополе выросли почти в три раза, а очереди в поликлиниках – в пять раз. Чуть ли не каждая новостная программа показывала сюжет об очередях в поликлиниках или о лежащих в коридорах больных. Медики писали жалобы в Москву – в Минздрав и президенту. Копии жалоб время от времени появлялись в местной прессе. Дошло до того, что пришлось пожертвовать Дедяевым, которого в Севастополе прозвали Варягом и притормозить процесс ликвидации первой больницы. Элла Аркадьевна чувствовала, что кресло под ней сильно шатается, но она была не из тех, кто сдается без борьбы.
В новом главном враче станции «скорой помощи» Элла Аркадьевна сразу же заподозрила «троянского коня». Человека с такой мутной трудовой биографией (и в госпитале МВД успел поработать, и в тюремной больнице) и не имеющего управленческого опыта просто так, без задней мысли, главным врачом не назначат. Жена у него – заместитель главного врача московской «скорой», стало быть семейка, что называется, «вхожа в круги». А может, он что-то вроде чиновника для особых поручений при Минздраве? Скакал по разным местам под видом рядового врача и выполнял особые задания? Вполне может быть. Положение у Эллы Аркадьевны было таким, что любой министерский назначенец из Москвы волей-неволей вызывал подозрения. Вывод напрашивался сам собой – мутного доктора Данилова надо было сожрать как можно скорее, причем сожрать так, чтобы не подавиться самой.
Увидев Данилова, Элла Аркадьевна окончательно укрепилась в своих подозрениях. Держится надменно, сухо – это неспроста. То, что Данилов мог просто не любить лебезить перед начальством, Элле Аркадьевне и в голову не пришло, поскольку подобное не укладывалось в ее систему мировосприятия. Когда же Данилов сказал, что для лучшего знакомства с обстановкой и ввиду большой нехватки сотрудников он намерен по выходным дням работать на линии, по спине у Эллы Аркадьевны пробежали мурашки. «Каков змей! – подумала она, пытаясь по глазам Данилова прочесть его мысли. – И сверху собирается копать, и снизу». Работа на линии – прекрасный способ для сбора сведений. Чего только не наслушаешься, мотаясь по приемным отделениям! Элла Аркадьевна хорошо представляла, сколько ценной информации можно получить от «низового звена» – рядовых врачей и медсестер. Начальники привыкли держать языки на привязи, а этим терять нечего.
