– Чтобы ты нам подсказала, где он может быть!
Саша перестала рыдать. И уставилась на подруг сухими горящими глазами.
– Я знаю! Знаю!
– Знаешь?
– Так расскажи!
И Саша приступила к рассказу. Они снимали эту квартиру у Дмитрия Прокофьевича давно. Гораздо больше года. Но самого хозяина видели за это время только два раза. Один раз – когда он заключал с ними договор.
– А второй раз?
– Вот про второй раз я вам сейчас и расскажу!
Второй раз Дмитрий Прокофьевич позвонил Сашиному мужу сам.
– Приболел я, – в самом деле слабым голосом произнес он. – Так меня проклятый ревматизм скрутил, что до города нечего и думать доехать. А деньги нужны. Не могли бы вы мне их подвезти?
Разумеется, Сашин муж согласился. Даже после того как выяснилось, что ехать нужно за город. Дело было зимой. Но раз человек просит, надо пойти ему навстречу. И муж отправился. Все прошло благополучно. Дмитрий Прокофьевич уже ждал его на станции. Сашин муж передал ему деньги и получил в обмен расписку. Через несколько минут подошла электричка в город. И Сашин муж уехал на ней обратно.
Вся операция заняла у него от силы два часа с хвостиком. Он вернулся домой очень довольный собой. И рассказал жене, что Дмитрий Прокофьевич живет в загородном доме, по соседству с очень хорошим приятелем, который и помог ему приобрести этот дом. И все у него чудесно – свежий воздух, овощи из собственного огорода и фрукты из собственного сада.
– И как называлась та станция?
– Боровки.
– А дом? Дом Дмитрия Прокофьевича там где?
– Не знаю. Муж в гостях у него не был. Они просто встретились на станции. А потом муж уехал.
Вот дела! Но, с другой стороны, это давало подругам хоть какую-то зацепку. Может быть, Дмитрий Прокофьевич сейчас в этих Боровках? У своего давнего приятеля?
Но разговор пришлось прервать. Потому что Сашу увели тюремщики. Она едва успела попросить подруг сообщить мужу, где она.
– Но лучше найдите Дмитрия Прокофьевича! Умоляю!
– Не беспокойся!
Сразу же из отделения подруги помчались к Саше домой. Муж ее предстал перед ними в самом жалком виде. Он устало взирал на троих детей, вешающихся на него с дикими криками и требованиями еды, а потом – поиграть. Мужик явно не знал, с какого бока подступиться к своим чадам. Зато услышав, что его жену задержали под таким идиотским предлогом, тут же вспыхнул словно спичка.
– У меня тоже есть знакомые в этом городе!
Одним словом, через три часа Саша была уже дома. Но того времени, что она провела в отделении, хватило ей с лихвой. Она рыдала, тряслась и поминутно повторяла, что уедет, умрет или еще что-нибудь в этом роде, но тоже ужасное.
– Все наши беды из-за этого Дмитрия Прокофьевича и его сына! Надо их найти, тогда менты и бандиты от нас отстанут!
Подруги искренне желали Саше, чтобы ее желание сбылось. Но искать Дмитрия Прокофьевича, похоже, придется все же им самим. От Саши никакого толку не будет. Она лишь ревела и тряслась. Да и куда ей, с тремя-то детьми?
Впрочем, подруги знали одну женщину, тоже мать троих детей, которая смело летала с ними и в Непал, и в Японию, а оттуда обратно в Россию и затем в Голландию, каждый раз заново обустраиваясь на новом месте. И ничуть не боясь трудностей освоения нового языка. Дети спокойно ходили в школу, изучая новый, притом отнюдь не родственный прежним язык. И их мать вовсе не считала, что их жизнь какая-то особенная, а сама она молодец и почти героиня.
Но Саша была явно слеплена из другого теста. Она дрожала, словно клубничное желе. И цеплялась за мужа, словно он был ее царь, бог и надежный защититник от всего и всех.
Пока подруги дожидались ее освобождения, они успели переговорить с ее драгоценным супругом. Тот, однако, не сумел сказать подругам ничего нового относительно Дмитрия Прокофьевича. Да, встречался с ним на железнодорожной платформе «Боровки». Ехать нужно было с Витебского вокзала. Но свой дом Дмитрий Прокофьевич ему не показывал. И даже не объяснил, далеко или близко он находится от станции.
– Но думаю, что близко. Потому что сам старик выглядел совсем больным. Ревматизм его скрючил так, что он и разогнуться не мог. Я даже удивился, как он сумел добраться до станции.
Больше мужчина ничем не смог помочь подругам. И им оставалось только распрощаться с рыдающей Сашей, ее тремя чудными крошками и сурово насупленным мужем.
– Скорей к нашим дракончикам! – торопила Леся Киру. – Как они там? Целый день без еды!
– Немного подзакусят друг другом. Подумаешь.
Кира желала пошутить и подбодрить подругу. Но Леся неожиданно приняла ее слова за чистую монету и страшно перепугалась.
– Да я пошутила! – твердила Кира.
– Нет, нет! Ты права! Такое вполне могло случиться! Они остались голодными на целый день и вполне могли наброситься друг на друга!
Одним словом, когда «гольфик» подруг въехал на участок, Леся выскочила из машины и стрелой полетела к дому.
– Живы! – донеслось оттуда. – Целы и невредимы!
Кира, пробегая к дому, краем глаза отметила, что Вася с женой вернулись. У них в доме горит свет. И во дворе стоит машина.
– Кажется, у них гости, – пробормотала Кира, заметив какие-то странные фигуры во дворе.
Странными фигуры, как вскоре поняла девушка, были потому, что на лицах у них красовались новогодние маски. Такие дешевенькие маски из картона или пластика, которые изображают зверей или сказочных персонажей. На людях, которые толкались во дворе у Васи, были маски зайчика из «Ну, погоди!», кота Леопольда и медведя.
От удивления Кира даже застыла на месте. Что это? Обман зрения? Кира протерла глаза, но маски по-прежнему ходили по двору Васи и Наташи. И никуда ряженые не делись.
– Что это у них? Маскарад, что ли? – изумилась Кира.
Но толком разглядеть происходящее ей не удалось. Потому что в дверях их собственного дома появилась Леся. И позвала подругу:
– Ну, где ты там? Иди же скорей! Что ты там застряла?! Малыши страшно соскучились по тебе.
– Это они тебе сами сказали? – съехидничала в ответ Кира, но Леся шутку не приняла. Ее чувство юмора начинало буксовать, когда речь заходила о крошках драконах. Настоящая любящая мамаша.
– Как они могли сказать? – удивилась она. – Нет, не сказали. Но хвостиками виляли!
Кира поспешила в дом. И обнаружила, что малолетние вараны в самом деле как-то странно водят хвостами по полу. Однако выражение их морд при этом было далеко не самым дружелюбным.
– Я бы сказала, что они сердятся.
– Конечно, сердятся. Они же голодные! Погодите, маленькие, мама сейчас принесет вам кашки!
