А старушка, дорвавшись до общения, продолжала щедро выкладывать подругам сведения многолетней давности. Может быть, кто-то и заскучал бы, слушая болтовню старушки, но только не Кира с Лесей. Они внимали бабуле, словно оракулу, каждое ее слово было для них на вес золота.
– Да уж, что там рассуждать, не радовал Дмитрия Прокофьевича его сынок, – говорила бабуля. – Все нервы отцу с матерью истрепал. А когда в первый раз за решетку угодил, так мать и слегла. Не выдержала позора. Зоя – она очень правильная была. Даже слишком правильная. Комсомолка, коммунистка, такая идейная, знаете ли. Вот и не выдержала позора, что сын у нее уголовником вырос.
– А отец?
– Дмитрий Прокофьевич? Он-то спокойней к этому относился. Хотя тоже, наверное, переживал. Ведь Сережка на его руках вырос. Стало быть, была в том и его доля вины, что парень по скользкой дорожке покатился.
– Да в чем же его вина-то?
– Ну, не знаю. А только родной отец, он и есть родной отец. В нужный момент готов и подстраховать, и за руку удержать. А отчим – одно слово что отчим. Как бы ни любил пацана, а нет и не может быть в нем той отеческой чуткости, что в родном отце.
С этим подруги, навидавшиеся в своей короткой, но бурной жизни всякого, не могли согласиться. Но не о том сейчас речь.
Их мысль уцепилась за слово «отчим»!
– Значит, Дмитрий Прокофьевич приходится не родным отцом Сергею?
– Вот именно!
– А где же родной отец?
Этого соседка не знала. Выглядела она при этом такой раздосадованной, что подруги ей немедленно поверили. Действительно не знает. Выходит, кое-чего друзья-соседи и не знали друг о друге. А бог с ними! Подруг больше интересовало другое: что за люди крутятся в последние дни возле квартиры Дмитрия Прокофьевича.
– Уж и не знаю, кто они такое. А только не иначе как Сережкины дружки.
– Что так?
– Рожи больно бандитские!
Ой! Ну, ясное дело! После побега Сергея из тюрьмы (подальше от рук посланного за ним палача) его враги начали планомерную осаду всех мест, где он может скрываться. И в первую очередь – это квартира его отца или, если угодно для точности, отчима.
– А милиция не приходила?
– Приходил участковый.
– И что спрашивал?
– Про Сергея спрашивал. Мол, давно ли я его видела.
– А вы что сказали?
– Правду! Несколько лет этого паршивца в глаза не видала. И очень тому рада. Вор!
– А Дмитрий Прокофьевич тоже давно не появлялся?
Вот про Дмитрия Прокофьевича соседка была готова говорить часами и с большой теплотой. У нее даже лицо смягчилось и подобрело. Похоже, она питала к своему соседу весьма теплые чувства. И овдовев, наверное, не один раз прикидывала, как было бы хорошо им соединить свои жизни. И коротать старость вдвоем. Ведь не чужие же они друг другу. Он – вдовец, она – вдова. Дело ясное.
Но у Дмитрия Прокофьевича на этот счет были, видно, свои соображения. Во всяком случае, о том, куда он переезжает, он своей соседке ничего не сказал. И это немало огорчало старушку.
– Просто заявился ко мне как-то под вечер и говорит, мол, уезжаю я, Захаровна. Квартиру сдаю. Так что не удивляйся, коли чужих людей завтра у моей двери увидишь.
Естественно, соседка предприняла попытку выяснить, куда же едет Дмитрий Прокофьевич. И нельзя ли как-нибудь и ей с ним поехать. Заходила к этому разговору то с одной стороны, то с другой. Но Дмитрий Прокофьевич чаю выпил, пирог с малиновым вареньем съел, но о том, куда уезжает, так ничего подруге и не рассказал.
А на все ее настойчивые вопросы лишь твердил:
– Не могу. Не моя это тайна. Если скажу, подведу человека.
На том и расстались. Деньги новые жильцы – Ольга Захаровна специально у них узнавала – переводили на определенный счет до востребования в банке. А уж куда они девались потом, нетрудно предположить. Дмитрий Прокофьевич забирал их. Или кто-то из его доверенных лиц. Потому что счет был на предъявителя. И снять деньги мог любой, у кого была при себе сберегательная книжка.
Соседка была так хорошо осведомлена об этих тонкостях, что подруги невольно подумали: а откуда бы ей это знать? Видимо, несмотря на холодность, которую продемонстрировал Дмитрий Прокофьевич при расставании, у его соседки из головы не шла мысль о воссоединении. И она предприняла попытки выследить его.
А если так, то эта старушка могла случайно узнать о жизни Дмитрия Прокофьевича кое-что такое, что могло бы пролить свет на его исчезновение.
Но Ольга Захаровна тем временем перешла уже на исчезнувших жильцов Дмитрия Прокофьевича.
– Да испугались просто они! – заявила она. – Ясное дело, испугались. Вот и сбежали. Да и кому понравится, когда к вам по три раза на дню какие-то бандитские рожи в дом ломятся и требуют, чтобы вы им немедля хозяина представили. А вы сами при этом понятия не имеете, где этот хозяин обретается и как вам его искать.
– Неужели Дмитрий Прокофьевич не оставил никакого телефона для связи?
– Нет.
– Ну, как же! Мало ли что может случится. Пожар, потоп, дом взорвут.
– Типун вам на язык! – испугалась Ольга Захаровна. – Ужасы вы какие говорите!
Тем не менее слова подруг заставили ее призадуматься.
– Мобильный телефон он оставил. Но не мне, а главному по этажу. А тот мне его и не дал!
В голосе старушки прозвучала настоящая обида.
Но телефон подруг не интересовал. Они и сами знали мобильный номер Дмитрия Прокофьевича. Да что в нем толку, если телефон все равно был отключен! Может быть, жильцы Дмитрия Прокофьевича лучше осведомлены о том, где сейчас находится их хозяин? Вдруг их поспешное бегство из долго снимаемой квартиры как-то связано с исчезновением Дмитрия Прокофьевича из его загородного дома?
А что? Узнал, что его пасынок Сережа сбежал из мест не столь отдаленных и теперь приближается к его домику, да и слинял на всякий случай по-быстрому. И своих жильцов с городской квартиры предупредил, чтобы съезжали. Иначе не будет им покоя от тех людей, которые примутся искать беглого зэка.
Конечно, если бы речь шла о родном отце, то подруги бы так не подумали. А тут… Мол, пусть Сергей сам выпутывается из своей непростой ситуации.
– И честное слово, я не могу его за это особенно упрекать.
– Да уж, судя по всему, Сергей устроил своим родителям веселенькую жизнь.
– Мать вообще слегла от его выкрутасов. А потом и умерла.
– И Дмитрий Прокофьевич мог винить в этом Сергея. Вот терпение и лопнуло.
Ольга Захаровна в это время вышла в комнату, чтобы поискать телефон медсестры, которая ходила делать массаж младшенькому из жильцов Дмитрия Прокофьевича.
