– Вижу место, где та баба лежала! – заявил Муха, не отрываясь от бинокля. – Вмятина в мокрой траве большая! От неё к воде по грязи глубокая борозда ведёт! Волоком тащили, в натуре, совсем недавно, свежая борозда! В само озеро, что ли, её уволокли?! Под воду… – Он на секунду умолк. – Следы вижу какие-то! Сейчас приближу… Точняк, следы! Вот кто её тащил! Только это… – Муха снова замолчал, вглядываясь в отпечатки. – Мелкие они какие-то… Типа, детские совсем… босые… три пальца всего на ноге…
– Унк… – судорожно выдохнул кто-то из его кодлы, торопливо осеняя себя крестным знамением. – Это Унки живут у воды и подгребают, когда кто-то должен на погост заехать! И пальцев у них три, братва базарила! И ростом они как шкет малолетний! А силищи у них немерено! Орут так, что наглушняк мочат сразу же!
Вся кодла Мухи резко присела, ощетинившись волынами, перепуганно завращала башками и начала пятиться назад. Фикса невольно отшагнул, пригибаясь. А ведь Муха в цвет базарит! Детские следы – это Унк, больше некому, а там, куда приходит Унк, кто-то по-любому зажмурится!
– Валить надо, пока живы, – тихо произнёс Немой, шаря по камышам тревожным взглядом. – В озеро он её уволок, наверное, хавает сейчас… Как бы не вылез, тут только что трое фраеров окачурились…
– Валим отсюда! – решил Фикса. – Эту «Ариадну» уже никто не надыбает! Муха! Шевелите копытами, пока эта нечисть не подгребла!
Спустя две минуты бандитский отряд скрылся в лесу, унося собранные с трупов трофеи. Фикса держал боевиков плотной группой и шёл так быстро, насколько позволяла «Ариадна». Каждые полминуты он оглядывался, убеждаясь, что кодла идёт чисто и никакой стрём не собирается вклиниться в толпу братвы, но взгляд невольно скользил дальше. Туда, где позади, в кустах, упаси господи, может появиться сгорбленная детская фигурка в лохмотьях. Сам Фикса Унка не видел ни разу, Бог миловал, но рассказов о них наслушался вдоволь, особенно после того, как один такой вышел на плантации Синьки и замочил толпу Наёмников вместе с одним из их бугров за секунду.
Замутить вторую «Ариадну» не срослось, это, в натуре, крайне хреново. Когда ещё представится такой шанс… Но один плюс у провалившейся темы всё же был. Фикса прислушался к окружающим звукам и мысленно ухмыльнулся. За лесом больше не шмаляют, замес окончился. И даже если Наёмники не замочили Костыля, Фикса самолично насадит его на перо за то, что подписался кодлой рулить, больше всех понтил, типа, круче него старшего в бригаде нет, а по концове не вывез. За замоченную братву кто-то должен ответить.
В полукилометре от уходящего в глубь леса бандитского отряда, на берегу маленького вытянутого озерца из синюшных камышовых зарослей выглянула маленькая обезьянья мордочка. Короткая густая жёлтая шерсть, покрывающая детское лицо, сливалась с пожухлыми верхушками камыша, и почти незаметные среди растительности жёлтые глаза окидывали внимательным взглядом опустевший косогор. Не найдя поблизости никакой опасности, обезьянка бесшумно скользнула через тростник к воде и с завидной быстротой заработала маленькими ручками, разгребая наваленную прямо на воду кучу растительности. Под охапками обмётанной жёлтой сыпью синей травы обнаружилось женское лицо, едва выпирающее из воды. Погружённой под воду девушке с длинной косой на вид было не более двадцати лет, и полевой комбинезон ГНИЦ с нагрудной нашивкой «д.б.н. Лаванда» был ей явно не по возрасту. Маленькая обезьянка ухватилась цепкими трёхпалыми ручками за промокший ворот многократно простреленного на груди комбинезона и потащила девушку на берег с силой, никак не сочетающейся с внешностью годовалого ребенка. Вытащив свою ношу на берег, обезьянка по-звериному отряхнулась и принялась сосредоточенно выжимать на себе промокшие самодельные штанишки-бриджи. Закончив с этим занятием, она положила ладошку девушке на лоб и энергично потрясла ей голову.
– Тётя Лаванда хорошая! – Обезьянка заглянула в открывающиеся серые глаза и обнажила в улыбке маленькие острые зубки. – Ася тоже хорошая!
– Ася?.. – Лаванда с трудом сфокусировала зрение. – Откуда… – Грудную кость прорезало острой болью, и Лаванда закашлялась, отчего боль стала ещё сильнее. В памяти всплыли события последних суток, и она с трудом подавила кашель: – …откуда… ты здесь?
– Раньше Асе было больно, – обезьянка запрыгала на месте, словно маленькая шимпанзе, – тётя Лаванда пришла помочь! Асе стало хорошо! – Лишённые зрачков жёлтые глаза довольно сузились. – Когда тёте Лаванде стало больно, Ася тоже пришла помочь! – Обезьянка наклонилась к Лаванде почти в упор и снова заглянула в глаза: – Тебе хорошо?
– Я не уверена… – Лаванда дотянулась до груди и попыталась ощупать себя. Глубокие вдохи вызывали резкую боль, дышать можно было лишь медленно и очень неглубоко, двигать руками так же было весьма болезненно. Похоже, сломано несколько рёбер и трещина в грудной кости. Вяло скользящая по груди ладонь наткнулась на россыпь чего-то твердого, и Лаванда заставила непослушную руку залезть за пазуху. Пальцы коснулись влажной прохлады «Живой Воды», незримо распределившейся по всей грудной клетке, и тут же уперлись в несколько инородных тел. Их удалось вытащить без труда, и пару секунд Лаванда разглядывала лежащие в ладони смятые автоматные пули. Значит, её спасла «Живая Вода». Инопланетное вещество не только защитило от зомбирования, но и удержало пули и даже свело к минимуму запреградное поражение. В сознании вспыхнула картина гибели учёных, и на глаза невольно навернулись слёзы.
– Асенька, где мы? – Лаванда заставила себя выглядеть спокойной, чтобы не волновать ребёнка.
– Мы играли в прятки со злыми дядями! – Обезьянка вновь довольно запрыгала. – Они играли нечестно, у них был «Филин», как у папы! Но мы победили! Они нас не нашли! – Мохнатая ладошка схватила Лаванду за руку и настойчиво потянула на себя: – Пойдём! Нам надо гулять! Туда!
Кривая трехпалая ручонка с острыми коготками указала куда-то за лесной массив, и Ася заявила:
– Добрый зайчик там! И дядя Айболит тоже там! Нам надо гулять туда! Пойдём! Пойдём!
Лишенное зрачков жёлтоглазое существо ещё раз прислушалось к Всеобъемлющему Единству Бытия и уверенно подытожило:
– Надо гулять туда! Добрый зайчик ждёт! Он помогает дяде Айболиту! Потому что дяде Айболиту нужно помочь! Пойдём! Пойдём! Они тоже играют в прятки! Будем играть вместе!
Всё ещё наполовину лежащая в воде Лаванда попыталась подняться и вновь задохнулась от пронзившей тело боли. Встать удалось только с четвёртой попытки, в процессе чего выяснилось, что «Ариадна», которую ей отдала Бэмби, всё ещё зажата в кулаке. Просто пальцы онемели и не чувствуют метаморфит. Со второго раза свободную руку удалось запустить в подсумок с медикаментами, и Лаванда извлекла оттуда шприц-тюбик, слабо светящийся жёлтым содержимым. Айболит всегда тщательно следит за герметичностью расфасовки, и за сохранность препарата можно не переживать… Она зубами сорвала с иглы защитный колпачок и ввела препарат себе в бедро. Острая боль сменилась тупой, дышать стало легче, и к затуманенному зрению вернулась острота. Зелёная муть вверху стала небом Жёлтой Зоны, сине-жёлтое марево вокруг оказалось ядовитой растительностью, курящейся кое-где легким маревом токсичных испарений, и вокруг тотчас вспыхнули отпечатки разбросанных всюду аномалий. Повинуясь инстинкту самосохранения, надпочечники выбросили в кровь порцию адреналина, и в голове прояснилось.
