По-видимому, по пути он останавливался в Милане. Здесь, в доме на винограднике, остался Салаи. В своем завещании Леонардо окончательно закрепит за ним эту собственность.
[920] Из Милана в сопровождении эмиссаров короля, Мельци и миланского слуги по имени Баттиста де Виланис Леонардо двинулся на север в горы. Запись из Атлантического кодекса, скорее всего, была сделана именно в это время: «Река Арно в Джиневре, четверть мили в Савойю, где устраивается ярмарка».
[921]
В конце года Леонардо поселяется в долине Луары, в королевском замке Амбуаз. Он принят на королевскую службу с приличным жалованьем в 1000 скуди в год. Записи о выплатах за два года сохранились в Национальном архиве в Париже: «А Maistre Lyenard de Vince, paintre italien, la somme de 2000 écus soleil, pour sa pension di celles deux années».
[922] В том же документе Леонардо официально называют «paintre du Roy» – «художником короля».
Франциск I, король Франции. 1515–1520
Поместье Кло (ныне Кло-Люсе)
Отношения Леонардо с Франциском складывались прекрасно. Молодой король был почтителен, образован и очень щедр. Много лет спустя флорентийский скульптор Бенвенуто Челлини так вспоминал о Франциске, на службе у которого состоял:
«Поскольку он был человеком столь многочисленных и великих талантов и имел познания в латыни и греческом, король Франциск столь глубоко любил [innamorato gagliardissimamente] великие таланты Леонардо и испытывал столь великое удовольствие, слушая его речи, что в году было очень мало дней, которые бы он провел без бесед с ним… Я не могу не повторить слова, которые, как я слышал, король говорил о нем. Он сказал, что никогда не поверит, чтобы нашелся на свете другой человек, который не только знал бы столько же, сколько Леонардо, в скульптуре, живописи и архитектуре, но и был бы, как он, величайшим философом».
[923]
Возможно, самым значительным подарком короля было не щедрое жалованье, но дом, где художник мог жить. Последние годы жизни Леонардо провел в красивом поместье Кло (ныне Кло-Люсе) в полумиле от величественного замка Амбуаз. Дом был построен в конце XV века Этьеном Лелупом. Когда-то здесь жил граф Линьи, с которым Леонардо встречался в Милане в 1499 году. Дом построен из красного кирпича и серого туфа. Он стоит на склоне холма за длинной крепостной стеной. Внутри крепостной стены находится длинная высокая галерея, образующая нечто вроде лоджии. Чуть севернее дома находятся конюшни и мастерские. Таким образом, внутренний двор поместья закрыт с трех сторон. С западной стороны двор ограничен обрывом. Здесь находится огород и сады, а чуть ниже – пруд.
Сам дом во времена Леонардо был меньше, чем сейчас. Залы, расположенные к западу от увенчанной шпилем центральной башни, были пристроены в XVIII веке. Центральная же часть осталась практически такой же, какой ее видел Леонардо. Главные двери, выходящие на юг, ведут нас в небольшую часовню, построенную для Анны Бретонской, жены Карла VIII.
[924] На первом этаже находится большой зал, где ели слуги и где принимали посетителей. За залом находится кухня с терракотовым полом, многочисленными кухонными принадлежностями. В потолочных балках сохранились железные крюки, на которые подвешивали туши и дичь. Направо от главного входа находится широкая лестница, ведущая к двум большим залам. В одном из них располагается столовая. Считается, что именно здесь была студия Леонардо. Окна столовой выходят на северо-запад, где взору открываются бойницы и шпили замка, высокие деревья и далекая река. Практически точно такой же пейзаж можно увидеть на рисунке из Виндзорской коллекции, по-видимому сделанном Мельци.
[925] Верхний зал, находящийся над кухней, был спальней Леонардо. В этой комнате он и умер.
Кло-Люсе производит впечатление очень уютного и хорошо устроенного жилища. Он достаточно просторен и в то же время не подавляет своими размерами. Даже шпили замка выглядят довольно игриво, поскольку в миниатюре копируют большой замок, расположенный над рекой. Огромные очаги, дубовые балки, нежные туреньские пейзажи за окнами – все это говорит о том, что постаревшему Леонардо было в этом доме тепло и удобно. Всеми домашними делами занималась экономка, или кухарка, Матюрина. Так ее назвал в своем завещании сам Леонардо. Но сохранилась итальянская копия завещания, в которой все французские имена были итальянизированы. И экономка по-прежнему осталась Матюриной. Судя по всему, речь идет о местной уроженке, если только Ла Матюриной не стала постаревшая Ла Кремона. Во французских книгах о Леонардо – а книг таких огромное множество – его служанку называют Матюриной. Да и кухня Леонардо в последние годы его жизни была исключительно французской.
Во Франции Леонардо предпринимает еще одну попытку систематизировать свои рукописи и рисунки. Он продолжает работать, хотя Беатис пишет о том, что рисовать он больше не мог. Как всегда, Леонардо нужны книги. Мельци записывает: «Egidius Romanus “De informatione corporis humani in utero matris” (“О формировании человеческого тела в материнской утробе”)». Эта книга увидела свет в Париже в 1515 году. Хотел Леонардо получить и «Руджиери Бэкона в печатном издании».
[926] Великий английский ученый Роджер Бэкон, подобно Леонардо, много размышлял о возможности полета человека. В хорошие дни Леонардо отправлялся в город или вниз по реке, где делал эскизы и наброски того, как Луара – или «Эра», как называл ее сам художник, – «течет через Анбозу».
[927] Произношение Леонардо не менялось. Говорят, что эмигрант становится иностранцем сразу в двух странах: в той, где он живет, и в той, которую он покинул.
