В третий раз повезет? Эта мысль пронеслась в голове. Джинни отреагировала на нее внутренним искусственным смехом. Повезет? С этим мужчиной?
То, что он предлагает, – чистый бизнес. Может быть, так и нужно.
Это был бы брак по здравым прагматичным причинам. Она отчаянно пыталась найти логику. У нее даже не получится почувствовать себя великодушной, спасая миллиарды Данкернов ради их благотворительности.
Великодушной? Ха! Она будет чувствовать себя оплеванной. Продажной.
Он думал, что она бросается состоянием. Если бы он знал! Но нет смысла рассказывать о банкротстве, которое над ней нависло.
– Не хотите ли осмотреть квартиру в Эдинбурге? Она неплоха и достаточно большая, чтобы мы никогда не видели друг друга. У меня много контрактов по работе, они позволят вам получать хороший доход в течение года, и, конечно, нам понадобится добрачный договор.
– Так что, я не раскручу вас на большее?
– Я так не думал. – Ну конечно, думал. А о чем еще ему думать, когда женщина, которая нацелилась на замок, без сомнения, хочет выйти замуж на выгодных для нее условиях. – Но замок будет стоить…
– Замолчите и дайте подумать.
Ого.
И эта женщина наемная работница! Досталась ему в наследство от кузена. Он сделал неслыханно щедрое предложение, а она велит ему замолчать.
Он хотел было ответить, но она посмотрела так, что он закрыл рот.
Снова тишина.
Может ли она? – думала она. Смеет ли?
Вдруг она подумала о Мэгги, лучшей подруге на этом острове. Мэгги была женой рыбака и матерью двоих милейших мальчишек, степенной и разумной. Джинни представила себе ее реакцию, если бы рассказала ей эту новость.
Ты выходишь замуж за его брата? С ума сошла?
Она едва не засмеялась, представив визг подруги по телефону.
Однако.
«Действуй разумно. Не отвлекайся, – убеждала она себя. – Ты уже дважды поторопилась. На этот раз поступай правильно».
Замужество.
На год. Только на год.
Придется жить в Эдинбурге на условиях Аласдера.
Нет. Даже от одной мысли об этом ей становилось не по себе, мысль угнетала. Казалось, она дает обет никогда больше не испытывать никаких чувств.
Нет, нет и нет.
Ей нужно время все обдумать, хотя этого и не будет. Аласдер наблюдал за ней, и она знала, что, если сейчас выйдет из кухни, не приняв решения, память об этом мужчине заставит ее убежать из замка. Физически он сильно напоминал Алана, только был сильнее и волосы чуть темнее.
Алан предал ее, использовал, манипулировал ею, но, до той ужасной последней ночи, никогда не пугал. А этот словно видел ее насквозь.
«Так что уезжай!» – говорила она себе. Было бы легче сделать это сразу, как стали известны условия завещания. Она могла бы пожить у Мэгги. Пока не найдет работу.
Работу в Данкерне? Тут ее нет.
Джинни обвела глазами огромную кухню, старую плиту, которую полюбила, двух собак. Это место было ее убежищем. Она так тщательно выстраивала его. Эйлин тоже любила кухню и передала любовь ей.
Она разбила бы сердце Эйлин, если бы та узнала, что Аласдер заставил ее уехать. И все из-за того, что у нее не хватает мужества.
А что, если?..
– Подумайте об этом до утра, – настаивал Аласдер. – Утром я уезжаю. Мне нужно знать о вашем решении к этому времени.
– Я приняла решение.
Он замер.
Она налила молока в муку и замесила тесто, ничего не замечая вокруг. Выложила его из миски и раскатала. Взяла форму и начала вырезать из теста круги. Словно кроме ровных круглых булочек ничто в мире ее не интересовало.
– Джинни.
Она покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. Слепила шарики, снова раскатала тесто, разложила булочки на противень и остановилась.
Стояла и смотрела на них. Эти ей тоже не понравились. Плохо подошли. Придется смириться.
Но она не сдастся. Она любила Эйлин. «Ладно, Эйлин, ты победила». Она заставила себя взглянуть на мужчину, стоявшего перед ней.
– Я сделаю это, если смогу остаться здесь, – с трудом выговорила она.
Он не понимал, куда она клонит, но деловое чутье подсказывало не торопиться, подождать, пока она не выскажет свои условия полностью.
Джинни смотрела на булочки, упершись руками в бока и склонив голову, словно в раздумье. Она думала о булочках. Не о нем.
«А у нее тонкая талия, – невольно подумал он, – для таких пышных форм». Под фартуком у нее был сшитый на заказ костюм, подчеркивавший ее стройность, а туго завязанный фартук еще больше обрисовывал фигуру. Она была пышной сверху и снизу. Гм. «Очень пышная», – признал он. Волосы собраны в пучок, из него выпало несколько прядей.
Одна щека испачкана в муке. Ему захотелось…
Гм, он не станет. Еще не сошел с ума. Это бизнес. Не разменивайся по мелочам.
Он с трудом расслабился и встал спиной к огню. Подвинулся ближе.
Скорее почувствовал, чем увидел, как она вспыхнула.
Необъяснимо хотелось смахнуть муку с ее щеки, провести по ней рукой, но напряженные спина и плечи предупреждали, что он может получить тестом в лицо.
– Нам нужно жить в Эдинбурге.
– Тогда какой смысл говорить о сделке?
– Какого черта!
Она повернулась и встретила его взгляд, ее зеленые глаза вызывающе вспыхнули. Она так близко! И так сердита.
– Когда-то я не хотела приезжать на остров, – недовольно начала она. – Когда-то я была дурой. Островитяне, за исключением моего отца, заботились и поддерживали меня. В Эдинбурге у меня никого нет. Я буду замужем за человеком, которого не знаю и которому не могу доверять. Я уже выходила замуж в спешке, Аласдер Макбрайд, и больше не стану так поступать. Вы получаете от этой сделки больше меня. Мои условия таковы: я выйду за вас замуж на год, если согласитесь остаться в замке. В конце года я унаследую то, что мне причитается по завещанию. А пока вы живете здесь, в моем доме, Аласдер. Живете на моих условиях весь год. Или так, или никак.
– Это смешно. – Он ощущал, как вибрирующий внутри ее гнев расходится волнами, электрическим током проходя от нее к нему и обратно.
– Как хотите. – Она сознательно повернулась к нему спиной, намеренно прерывая связь, взяла противень с сырыми булочками и сунула в печь. – Я попытаюсь еще раз. В третий раз повезет? Для булочек это может сработать.
Он не понял.
– Я не могу жить здесь.
– Это ваше решение. Но у меня есть немного очень хорошего виски, которым я хочу поделиться с вами.
– Меня не интересует виски! – взорвался он.
