– Не знаю. Наверное, он орудовал в перчатках.
Мариша вздохнула. Наверное. Или… Представить себе, что «или», было даже страшно. Неужели Никита мог докатиться до такого? До убийства! И тут Мариша впервые задумалась о том, а что она, собственно говоря, знает про Никитку? Ну да, он милый, славный и добродушный. Кажется, что он и мухи не обидит. Но кто его знает, что у человека делается внутри?
К Марише и Ритке у него претензий никаких нет, вот он и мил с ними. А вдруг у него были личные причины, чтобы ненавидеть дядю Борю? Ненавидеть люто и неистово! Ведь даже самого мирного и безобидного человека можно довести до такого состояния, когда он взбесится.
– Слушай, Ритка, а твой муж в последнее время не выглядел угнетенным?
– Чего? В каком это смысле?
– Ходил он мрачным и хмурым? Задумывался о чем-нибудь таком… таком нехорошем?
– Ты к чему клонишь? – подозрительно нахмурилась Ритка. – Что Никитка… Что это все-таки Никитка натворил?
– Да нет, – солгала ей Мариша. – Просто если он был так близок со своим дядей, то мог знать, если у последнего возникли какие-то трения или разногласия с людьми.
– А-а-а… – протянула Ритка с облегчением. – Нет, ничего такого не было. Никита вел себя совершенно обыкновенно. Так же, как и всегда.
– Хорошо.
Мариша еще раз окинула взглядом библиотеку. Ну и разгром тут! Кто-то был изрядно зол, разбрасывая все эти книги. Вот эта даже разорвана пополам. У той оторвана обложка. И все они лежат так, словно их швыряли об стену и куда попало.
– Мне кажется, здесь мы уже больше ничего не найдем, – со вздохом произнесла Мариша. – Что бы ни искал тут преступник, он это нашел и ушел. Нам тут больше делать нечего.
И две другие женщины согласились с ней.
Покинув квартиру покойного Бориса Аркадьевича, подруги перешли дорогу и уселись в небольшом кафе. Чистенькие столики, приветливые официантки, меню без особых запросов. Все было создано специально для того, чтобы зашедшие сюда посетители могли ненадолго расслабиться и почувствовать себя в родной, домашней обстановке.
В это время в кафе было совсем безлюдно. И подруги могли спокойно посидеть и обсудить то, что им удалось узнать за сегодняшний день.
– Улики против Никиты неопровержимые, – вздохнула Мариша. – Тут и шарф, и соседка, и отпечатки пальцев на убившей твоего дядю книге. А что говорит по этому поводу твоя свекровь?
– Что она говорит? Ничего не говорит. Плачет.
– Но ведь дядя Боря – это ее брат?
– Вовсе нет. Дядя Боря – брат Никиткиного папы.
– Ах, вот как.
– Да.
– Но что-то она все равно должна про него знать?
– Да. Наверное. Но со мной она этими знаниями не делилась.
– А ты спрашивала?
– Нет.
– Сейчас поедим тут, поедем к ней и спросим, – решила Мариша и, кивнув Ритке, велела: – Звони и договаривайся.
Наталья Владимировна обещала быть дома к трем часам. И рассказать все, что она знает про Бориса Аркадьевича. И подруги до этого времени вполне уложились. Они съели по тарелочке грибного супа-пюре из шампиньонов и по куску торта со сливками, безе и орешками. Конечно, торт – это было отступление от правил диеты, но подруги сочли, что визит в квартиру покойника и без того достаточно сильный стресс для организма, чтобы еще и изнурять его сегодня разными диетами.
Свекровь Риты жила в самом обычном пятиэтажном блочном доме. Впрочем, за счет украшенных мозаикой стен он выглядел где-то даже привлекательно. Этакий сказочный домик на сто квартир. Впрочем, уже входя в подъезд, Мариша поняла, что если этот дом и из сказки, то из очень страшной сказки. Воняло в подъезде немилосердно.
– И как тут люди живут?
– А куда деваться? – хмуро пробурчала в ответ Ритка. – Живут.
– Но ведь воняет же!
– В подвале постоянно вода стоит. Сантехники ее откачивают, а она снова набирается. Трубы всюду ржавые. Должны со дня на день начать капитальный ремонт всего здания, но пока что все чего-то тянут.
Мариша только вздохнула в ответ. Лучше бы снести этот домик-сказку да построить на его месте нормальный современный дом с высокими потолками, отвечающий нормам человеческого жилья, чем латать старые дыры. Все равно ничего путного из этого не получится. Если из какашек слепить розу, она все равно хорошо пахнуть не будет.
– Сейчас – еще что, – продолжала рассказывать Ритка. – А вот зимой мы с Никитой у его мамы в гостях были, так тогда как раз трубы основательно прорвало. Несколько дней вода в подвале стояла. По всем стенам в доме плесень пошла. У людей на первых этажах и мебель, и одежда покрылись такими противными белесыми разводами.
– Это же страшно вредно для здоровья.
– Кто же спорит, – пожала плечами Рита. – Вот мы с Никиткой у меня и жили. Так наш дом еще в тысяча восемьсот девяностом году построили. Больше ста лет нашему дому. И ничего! Капремонт опять же в пятидесятых годах прошлого века делали. А этот дом в шестидесятых годах построен. И что?
– Что?
– Наши трубы стоят себе, замены не требуют. А у нее уже все проржавело и течет. О чем это говорит?
– О чем?
– О том, что дома очень много говорят о том, какой правитель был в стране! Умел держать народ в узде, или все творили что хотели. Посмотрите, какие дома строятся, и вы узнаете, что за люди стоят у власти!
К счастью, Марише не пришлось отвечать на эту политически окрашенную сентенцию. К этому времени они уже поднялись на пятый этаж к квартире Риткиной свекрови. Оставалось только пожалеть обитателей этого верхнего пятого этажа, ведь им приходится подниматься к себе наверх с тяжелыми сумками. Хотя с другой стороны, если внизу бушуют колонии плесени, поднимающиеся из подвала, то еще не известно, что хуже. Нет, пожалуй, пятый этаж без лифта все равно хуже. Плесень побыла и исчезла, а на пятый этаж подниматься приходится регулярно.
– Даже в нашем доме имеется лифт, – пропыхтела Ритка, которая страдала одышкой. – А тут… Здравствуйте, Наталья Владимировна! Вот и мы!
– Проходите, – пригласила подруг худощавая женщина, стоящая на пороге. – Не стойте в дверях, холодно.
Ритка быстро втолкнула Маришу в крохотную прихожую и захлопнула за собой дверь.
– О чем ты, Рита, мне по телефону говорила? Я что-то не очень тебя поняла. Ты считаешь, что у Бориса Аркадьевича были какие-то враги? Но следователь сказал, что все улики, которые имеются в деле, против моего Никиты?
Мариша машинально обратила внимание на это «моего». Не нашего с тобой Никиты, а именно моего. Значит, мать Никиты до сих пор считает сына своей неоспоримой собственностью и делиться им с невесткой не собирается?
– Но вы же в это не верите! – пылко воскликнула Рита. – И я тоже не верю, что Никита мог кого-то убить! А тем более своего родного дядю!
