– Не слабо! – восхитился Васька. – Вот это, я понимаю, топ да шлеп!
– Плевое дело, я ж тебе говорю! – пожал плечиками банник и нетерпеливо воскликнул: – Да рассказывай же, не томи!
Васька принялся рассказывать. Кузьмич слушал чрезвычайно внимательно, не перебивал, не переспрашивал, только иногда – видимо, от полноты чувств! – всплескивал руками и восклицал:
– Ах, вражья сила, не к ночи будь помянута!
– Как ты думаешь, каких братьев «з-з-з», – Васька постарался как можно точнее изобразить тот звук, который издавал портрет, – имела в виду Марфа Ибрагимовна?
– Да бес их знает! – пожал плечами банник. – З-з… Здешних? Нет, у Ульяны братьев вроде не было… Знатных? Знаменитых? Здоровых?
– Злобных? – подхватил Васька. – Злющих? Зловредных?
– Знающих? – предположил Кузьмич. – Заветных? Закадычных? Замурзанных? Забывчивых?
– Заграничных? – тяжело вздохнул Васька, вспомнив, как они всей семьей ездили прошлым летом в Болгарию на Златы Пясцы. – Золотых? Знойных? Загорелых?
– Залётных? – выпалил банник. – Земляных? Зимних? Заурядных?
– Заразных? – из последних сил напрягался Васька. – Знакомых? Занудных? Зеркальных? Закопченных? Все, я больше не знаю слов на «З»! А, вот еще – зомбированных!
Банник Кузьмич глянул на него дикими глазами и зачастил:
– Заколдованных? Зубастых? Завистливых? Занятых? Занятных? Зорких? Злопамятных? Замечательных? Загадочных?
Тут Кузьмич умолк. Видимо, и он выдохся!
– Это сто пудов они будут замечательные, если расправятся с Ульяной! – согласился Васька. – И они, конечно, должны быть заколдованные – в смысле колдуны, только посильней, чем она. И, наверное, не забывчивыми, а злопамятными, если захотят свести с ней счеты… Но пока полнейшая засада, что же именно хотела сказать Марфа Ибрагимовна!
– Занимательные загадки запросто загадывать до завтра зазря, – согласно кивнул банник. – Заветная задача – заставить заговорить замороженно замолчавшую Марфушку и замыслы зверообразной Ульяны зашибить!
– Стоп, стоп, Кузьмич! – крикнул Васька. – Хватит! Мы сейчас от этих з-з-з свихнемся! Замолчи!
– Замолкаю, – кивнул банник и в самом деле умолк, но ненадолго: – Засим заговорю заново: знаю заветный затейливый…
– Перестань! – снова крикнул Васька. – Хватит! В ушах з-з-звенит!
Кузьмич зажал ладошками рот и посидел так несколько мгновений, потом начал:
– Знаю заветный…
Васька покосился сурово, но банник упрямо повторил:
– Знаю заветный способ, как самого неразговорчивого человека разговорить.
– Ну и как же? – насторожился Васька.
– Вообще таких способов два, – словоохотливо начал бывший знахарь. – Первый таков. Нужно скрытному человеку незаметно положить за пазуху язык собаки и хвост сороки.
– Ты серьезно? – спросил Васька недоверчиво.
– Серьезней некуда! – кивнул банник.
– Ты за пазуху портрету каким образом что-то положишь? – не без ехидства спросил Васька. – К тому же кто, предполагается, будет отрезать у собаки язык, а у сороки хвост? Я, что ли? Ну нет! Этот вариант отпадает! Говори, какой второй способ.
– Ну, это значительно проще, – заявил Кузьмич. – Вырывают из головы какой-нибудь свахи три седых волоса и цепляют их на одежду тому, кого разговорить желают.
– В самом деле проще простого, – горестно улыбнулся Васька. – Осталось сваху найти и три волоса у нее выдрать.
– Да чего ее искать? – пожал плечами банник. – Сваха знатная Аграфена Никитична в деревне живет, возле этого, как его звать-то… возле гамазина, где хлебом торгуют.
– Ну хорошо, а как ты предлагаешь свахины волосы добыть? – недоверчиво спросил Васька.
– Нам ее банник поможет, – усмехнулся Кузьмич.
– У нее собственный банник есть?! – поразился Васька.
– Вот же дитятко малое, неразумное! – снисходительно взглянул на него Кузьмич. – У всякого человека своя банька имеется, ну а в баньке кто живет? Банник! Ты что же думаешь, я один на свете? Нет, брат ты мой, в какую баньку ни загляни – моих родичей увидишь… конечно, если они соблаговолят тебе показаться. Само собой, они банники природные, от века, еще с тех времен, как Михаил-архангел сверзил воинство врага человеческого с небес. Черти тогда упали кто куда: иные в реки – и сделались водяными, иные в дома – стали домовыми, иные в болота и леса – там завелись болотники и лешие… а иные в бани угодили – ну и повелись с тех пор банники.
– Так, понятно! – оживился Васька. – Так что ты предлагаешь? Чтобы я сбегал к тому баннику и попросил его…
– Ну, глупости, он тебя и слушать не станет, – отмахнулся Кузьмич. – Мне самому его просить нужно. Самолично!
– Погоди, ты же вроде говорил, что тебе за порог ходу нет… – удивился Васька.
– Это правда, – кивнул банник. – Выйти не могу, а выехать – запросто.
– В чем же? – изумился Васька.
– В старом лапте, чудило! – засмеялся бывший знахарь. – Известно издревле – коли надо тараканов или, к примеру, нечисть с места на места перенести, ищи для этого старый лапоть. Вот и у меня он припасен.
С этими словами банник нырнул под каменку и вскоре выбрался оттуда, волоча какую-то смешную тапочку, сплетенную из серых пыльных полосочек. К заднику был привязан огрызок веревочки.
– Так вот он какой – настоящий лапоть! – почтительно пробормотал Васька. – А как он тебя повезет?
– Что ж тебе лапоть – сани-самоходы? – сердито глянул на него Кузьмич. – Сам он никого повезти никуда не может – ты меня повезешь. Возьмешь зубами вон за оборку, – он показал на веревочку, – и потянешь меня куда надобно. А не хочешь зубами, так я живенько упряжь смастерю!
Васька тяжело вздохнул, представив себя в упряжи, и покачал головой:
– Нет, я лучше зубами. Только скажи, куда ехать.
– Ты знай вези! – оживился банник. – А с дороги как-нибудь не собьемся!
Он подтолкнул лапоть к порогу и резво вскочил к него, мгновенно уменьшившись в размерах так, что ему удалось забиться в самый носок. И если бы Ваське навстречу попался какой-то человек, он бы увидел только котенка, который зачем-то тащит старый-престарый лапоть.
Картина, конечно, забавная, но особого внимания не привлекающая. Мало ли что бывает на свете!
Лапоть был очень легким, да и банник, конечно, веса не прибавлял, но уж больно неудобно оказалось его волочь!
С Васьки семь потов сошло, пока он выбрался из баньки и тайной окружной тропкой перебрался через огород! Кузьмич велел идти до «гамазина» рощицей – так, дескать, короче, – однако и этот путь показался Ваське невообразимо длинным!
– Правей бери, – бубнил над ухом банник, – а теперь левей. Прямо, прямо… осторожней, кочки! Гляди, лошадушко, куда скачешь, как бы седока не потерял!
