Мне не дает покоя фраза о полицейском.
– Констебль, весьма кстати патрулировавший Квинс-Гарденс? – уточняю я.
Фред Пинк делает глоток бренди.
– Ну, профессионального увещевателя злить опасно.
Да уж, чтобы следовать за ходом мысли Фреда Пинка, о здравом рассудке лучше забыть.
– Значит, увещеватель может заставить кого угодно руки на себя наложить?
– Совершенно верно, мисс Тиммс.
– Но ведь вы говорили, что Кантильон был верным другом и защитником близнецов!
– Да, был. А потом стал врагом. Да еще и предателем. Вероотступником. Видите ли, оккультизм ничем не отличается от любого религиозного культа. От экстремистов. Поначалу все прекрасно: солнышко светит, пиво рекой льется, все мы – одна семья, и все такое. Но как только человек перестает исполнять приказы, начинает мыслить самостоятельно и поступать не по уставу, тут-то и жди беды. Как бы то ни было, сам Кантильон из окна выпрыгнул, или его подтолкнули, но после заметки в «Вестминстер газетт» Грэйеры бесследно пропадают на целых четыре года. В мае двадцать седьмого, судя по счетам из прачечной, близнецы покинули дом в Бэйзуотере, и после этого о них ни слуху ни духу. Доступны лишь обрывочные, непроверенные сведения: в двадцать восьмом году некие близнецы посетили деревушку Сент-Аньес в Приморских Альпах, существует рассказ о появлении близнецов-телепатов в Родезии в двадцать девятом году, а в любовном письме, отправленном в тридцатом году с острова Фиджи, говорится о некой мисс Норе и ее брате-близнеце. Однако сопоставить это с… как их там?.. а, с независимыми источниками информации мне не удалось. – Фред Пинк барабанит по пухлому кожаному портфельчику. – Вы очень терпеливы, мисс Тиммс. Спасибо. Ну, пока еще девять часов не пробило, перейду-ка я к описанию роли вашей сестры в этом деле.
– Да-да, мне в девять надо уходить, мистер Пинк.
– Так вот, в августе тридцать первого в местном кадастровом реестре появляется запись о том, что мистер Иона Грэйер и его сестра, мисс Нора Грэйер, приобрели в собственность недвижимость под названием Слейд-хаус – тот самый особняк, который находится в двухстах ярдах от этого паба. Особняк, построенный в восемнадцатом веке для священника прихода Святой Брианны, некогда окружали поля и леса, но к тому времени, как его купили Грэйеры, он превратился в крепость, высившуюся в море кирпичных домишек фабричного поселка, где мало кто задерживался надолго. Здесь жили семьи фабричных работников, ирландцы и нищие скитальцы – люди приезжали и уезжали либо вообще сбегали среди ночи, чтобы аренду не платить. Грэйеров это вполне устраивало.
– Почему это, мистер Пинк?
– Им нужны были подопытные мыши. Для экспериментов, понимаете?
Ага, понимаю. Шизоуловитель зашкаливает.
– Для каких экспериментов?
Стекла очков Фреда Пинка отражают и преломляют тусклый свет засиженной мухами люминесцентной лампы.
– Понимаете, я скоро помру. Семьдесят девять лет уже, дымлю как паровоз, давление ни к черту. И Мэггс когда-нибудь умрет, и тот, кто вам сообщения на телефон посылает, тоже, да и вы не вечная, мисс Тиммс. В жизни гарантированно случается только одно – смерть. Мы все об этом знаем и все же инстинктивно страшимся смерти. Этот страх вызван инстинктом выживания; в молодости он служит нам подспорьем, а вот к старости становится проклятием.
– Да-да, вы правы, мистер Пинк. Ну и что с того?
– А Нора и Иона Грэйер умирать не желали. Никогда.
Как по заказу, телевизор на первом этаже разражается восторженными криками болельщиков – забили гол. Бурный ликующий рев клокочет и бурлит, будто забытый на плите чайник. Я с трудом сохраняю невозмутимое выражение лица.
– Умирать никто не хочет.
– Ну да, ну да. Жизнь вечная и все такое. – Фред Пинк снимает очки, елозит стеклами по несвежей рубахе. – Поэтому религию и выдумали, и до сих пор своим выдумкам верят. Что пересилит смерть? Власть? Золото? Секс? Миллион фунтов денег? Миллиард? Триллион? Нет, лишнюю минутку жизни ни за какие деньги не купишь, как ни старайся. А главный приз в том, чтобы перехитрить смерть, обмануть дряхление, обмишулить дом престарелых, облапошить и зеркало, и вот эту морщинистую физиономию, что из зеркала на меня глядит, и из вашего зеркала тоже вскоре глянет, мисс Тиммс… вы и не представляете, как быстро это произойдет. Вот этого мы и хотим больше всего на свете, вот об этом мы всю жизнь и мечтаем. И мечта эта остается неизменной, лишь антураж со временем меняется: то философский камень, то волшебный источник в далеком Тибете, дарующий вечную молодость, то лишайники, замедляющие распад клеток, то криогенные установки, предлагающие многовековую заморозку, то компьютеры, готовые навечно сохранить нашу личность в виде нулей и единичек. Иначе говоря, бессмертие.
Стрелка шизоуловителя застыла на крайней отметке.
– Ах вот как!
Фред Пинк уныло кривит губы:
– А самое обидное, что бессмертие – тоже выдумка. Верно?
Я отпиваю недиетический тоник.
– Вы спросили, я отвечу. Верно.
Он надевает очки:
– А что, если иногда, очень редко, бессмертие действительно существует?
Итак, в 8 часов 52 минуты Фред Пинк неопровержимо доказывает, что расстался не только с женой, но и с разумным восприятием реальности.
– Если бы изобрели способ избежать смерти, то его вряд ли хранили бы в секрете.
Он сочувственно смотрит на меня:
– А почему вы так считаете, мисс Тиммс?
Подавив раздраженный вздох, я отвечаю:
– Потому что те, кто это изобрел, скрывать его не стали бы. Их ждала бы всемирная известность, слава, Нобелевская премия…
– Нет, вы не поняли. Они ведь хотели НЕ УМИРАТЬ, так? А что будет, если огласить это повсеместно? Подумайте, ради чего люди сейчас убивают друг друга? Ради нефти, ради торговли наркотиками, ради контроля над оккупированными территориями. Ради захвата этих территорий. Ради воды. Ради Господа Бога, Его волей и по Его слову, и ради Его вящей славы. Кому пришла в голову гениальная мысль, что если свергнуть гнусного диктатора и все разбомбить, то Ирак в одночасье превратится в Швецию? А что, по-вашему, предпримут все эти милитаристы, олигархи, правящие элиты и электораты ради того, чтобы заполучить в свои руки весьма ограниченное количество эликсира Жизни Вечной? Да они тут же начнут третью мировую войну, а наших великих изобретателей либо в какой-нибудь бункер поглубже упрячут, либо их маньяки на части разорвут, либо ядерная бомбардировка прикончит. Но допустим, волшебного эликсира на всех хватит, тогда что? Да еще хуже будет, вот что. Люди перестанут умирать, но не прекратят плодиться и размножаться. Вы же знаете, мисс Тиммс, мужики – псы поганые. И спустя двадцать, тридцать, пятьдесят лет население нашей крохотной планеты вырастет до тридцати, сорока, а то и до сотни миллиардов. И будем мы, утопая в собственном дерьме, выдирать друг у друга последнюю упаковку лапши в супермаркете. Как ни кинь, всюду клин, понимаете? Так что если у кого ума хватит бессмертие изобрести, то они волшебным эликсиром в первую очередь сами запасутся и никому об этом не скажут. Вот как Грэйеры на чердаке своего особняка восемьдесят лет назад. – Фред Пинк удовлетворенно откидывается на спинку стула.
