Ничего себе! Я вспыхнула от его похвалы. Вряд ли, конечно, я смогу последовать его совету, но все равно хихикнула. И мне было безразлично, увидел это Майкл или нет.
Парни взревели. Не знаю, что сейчас происходило, но зрители стали реагировать более воодушевленно.
– Они действительно занимаются этим, не так ли? – снова спросила я у своего спутника, хотя в подтверждении смысла не было.
Если тяжелые вздохи и пошлые словечки не служили достаточным доказательством, то удовольствие, читавшееся в сладострастных стонах девушки, которые все учащались и звучали все громче, невозможно было спутать ни с чем. Я буквально ощущала, как все больше заводятся зрители, и могла лишь представлять, что с ней происходило.
– Почему люди смотрят на них? – поинтересовалась я.
– По той же причине, по которой хочешь посмотреть и ты, – бросил в ответ Майкл. – Это заводит.
Его слова заставили меня задуматься. Хотела ли я посмотреть?
Нет.
Нет, я не хотела смотреть на девушку, выставленную на всеобщее обозрение. Я не хотела видеть и этих парней, и, судя по услышанным мною голосам, даже нескольких девчонок, которые подсматривали за чем-то столь личным. Нет, я не хотела знать, кто она такая, и с кем она трахалась, чтобы не вспоминать о данной сцене всякий раз, когда столкнусь с ними в школьных коридорах.
Вот только…
– Твою мать, – одурманенно и одновременно исступленно прошептала девушка. – О боже. Сильнее.
Возможно, Майкл был отчасти прав. И мне хотелось знать, как в этот момент выглядела девушка, увидеть, как на ее лице отражалось все, что она чувствовала. Или мне хотелось увидеть мужчин, следивших за ней, потому что я хотела знать, что их возбуждало, хотела разглядеть вожделение в их глазах, почувствовать его меру.
А еще, возможно, я хотела увидеть, как на нее смотрел Майкл. Хотела узнать, присутствовали ли в его взгляде тот особый голод и жажда; и как оказаться на месте этой девушки, чтобы он так же не сводил глаз с меня.
Хотела ли я, чтобы меня отымели перед толпой людей? Нет. Никогда.
Однако я хотела избавиться от повязки и увидеть то, чего сама пока не познала. Представить на ее месте себя, переживая те же самые чувства с ней вместе.
Представить, будто это руки Майкла касались меня.
Мой клитор начал пульсировать. Я прикусила нижнюю губу, противясь порыву прильнуть к Майклу.
– Секс – необязательная потребность, Рика, – тихо произнес он. – Ты понимаешь, что это значит?
Я покачала головой – на большее сил не хватило.
– Мы не нуждаемся в сексе, чтобы выжить, но он нам нужен, чтобы жить, – пояснил Майкл. – Это способ получить кайф. Одно из немногих состояний, когда все пять чувств максимально обострены.
Моя рука ощутила легкое касание его рукава, и я поняла, что он передвинулся мне за спину. Жар, исходивший от его груди, накрыл меня сзади, словно одеялом.
– Они смотрят на нее, – прошептал Майкл мне на ухо, по-прежнему не дотрагиваясь до меня, – видят, как это красивое тело двигается и извивается под ним, пока он трахает ее.
Дышать стало труднее; я сжала подол своей юбки в кулаках.
– Они слышат ее стоны, – продолжил парень, – которые похожи на музыку, потому что демонстрируют, как ей нравится все, что сейчас происходит. Он вдыхает аромат ее кожи, чувствует ее пот, ощущает вкус ее губ.
Майкл прильнул к моей спине, только я до сих пор не чувствовала его рук. Я зажмурилась под повязкой. Прикоснись ко мне.
– Для его тела – это пир. – Голос Майкла наполнился страстью. – Именно поэтому секс, наряду с деньгами, правит миром, Рика. Вот почему они смотрят. Вот почему ты хочешь посмотреть. Когда тобой кто-то владеет подобным образом, пусть всего на час – с этим ничто не сравнится.
– А как же любовь? Разве она не лучше секса? – возразила я, медленно поворачиваясь к нему.
– Ты когда-нибудь занималась сексом?
– Ты когда-нибудь влюблялся? – парировала я.
Он промолчал, а я задумалась: Майкл опять играл со мной или не хотел признаваться? Я предпочла оставить без внимания последний вариант, склоняясь к первому. Мне так хочется думать, что он никогда никого не любил. И я не хочу узнать, что он влюблен в кого-то сейчас. Это будет ужасно.
Я почувствовала, как Майкл снова встал рядом со мной, потому что его тепло больше не согревало меня.
– Она не боится, что об этом узнают? – спросила я тихо. – В школе, например?
– Думаешь, ей стоит бояться?
Ну, я бы боялась. Пусть я и была неопытна, но это не значило, что ничего не знала и не понимала. Вещи, которыми занимаются во тьме ночной, за закрытыми дверями, поддавшись эмоциям, выглядят совершенно иначе утром, у всех на виду, когда ты мыслишь ясно. Да, нас обуревают определенные желания, побуждения, однако стоит только позволить этим желаниям взять над тобой верх, как это приводит к последствиям, которые мы не всегда готовы принять. И уже ничего нельзя исправить.
Кем бы ни была эта девушка, сейчас она позволила себе быть собой – вне правил и условностей. Не захочет ли потом общество наказать ее за это?
И это хреново.
Возможно, Майкл хотел, чтобы я увидела именно это. Здесь, с ним, в темном подземном склепе, вкусила иную реальность. Ту, где ничего не запрещено, кроме правил, где можно увидеть, на что решатся люди, если будет дарована полная свобода.
Я запустила пальцы под галстук, завязанный вокруг моих глаз, приготовившись его снять, но парень перехватил мою руку.
– Я хочу посмотреть.
– Нет.
Я вздохнула и опять отвернулась. А девушка задышала громче и чаще.
– Ты думаешь, я слишком маленькая, – заявила я. – Но ты ошибаешься.
– Когда это я так говорил?! – выпалил Майкл неожиданно резким тоном. – Ты все время пытаешься что-то сказать за меня.
– Тогда зачем ты разрешил мне спуститься сюда?
Он сделал паузу, после чего абсолютно спокойно ответил:
– Кто я такой, чтобы запрещать тебе что-либо?
Я резко вздохнула, ощущая, что кожа моя снова запылала только уже теперь от злости.
– Меня уже тошнит от твоих туманных ответов, – огрызнулась я. – Почему ты позволил мне спуститься сюда?
Чего Майкл от меня хотел? Зачем утверждать, что я могу делать все, что захочу, могу постоять за себя, а потом все равно держать меня на поводке?
Он сам хоть знал, что делает?
К черту. Мне не нужно его разрешение.
Подняв руку, я сорвала повязку. Однако вместо того, чтобы осмотреть помещение или разыгравшуюся передо мной сцену, как изначально намеревалась, я молниеносно развернулась и посмотрела ему в лицо.
