– Ты считаешь, что я должен поехать за девушкой? – спросил Лукас, хотя уже решил, что сделает именно это – и погонится за ней прямо до ворот Гленфера, если придется.
– Думаю, что ты обязан это сделать. Я бы на твоем месте так и поступил. Догнал бы ее и высказал все, что у меня на сердце, потому что она нуждается именно в этом. Но решать тебе. Конечно, она бедная и безземельная, и ты ничего не приобретешь, кроме нее самой, если женишься на ней.
– Думаю, ее одной более чем достаточно, – заверил Лукас, направляясь к двери.
– Потолкуй с девушкой! – крикнул Эндрю ему вслед.
– Да, потолкуй! – подхватил Йен. – У нее была не слишком счастливая жизнь, и она должна знать, что ты предлагаешь ей больше, чем теплую постель, и делаешь это не только из чувства чести и благородства.
Направляясь к конюшне, Лукас гадал: «Интересно, как кузены успели так хорошо узнать Эдину?» Дождавшись, когда оседлают лошадь, он запрыгнул в седло и галопом вылетел из Данмора. Если Эдине нужны нежные слова, он постарается их произнести. И он должен сделать все возможное, чтобы вернуть ее – пусть даже придется тащить силой. Узнав, что Эдина сбежала, Лукас сразу понял, что нуждался в ней, понял, что сладостная страсть, которую они делили, – только малая часть его чувств. И он молился, чтобы она испытывала то же самое.
Глава 8
Эдина глянула в сторону дальних холмов и тяжко вздохнула. До дома так далеко!
Но она не боялась путешествия. Конечно, погода в начале сентября могла быть холодной, но она знала, как найти или построить убежище. К тому же сейчас, в конце лета, в лесу полно еды, если знать, где искать. А она знала. У нее был Гар, оружие, и она прекрасный охотник. Так что голода она не боялась, но боялась совсем другого – того, от чего болезненно сжималось сердце и хотелось плакать… Увы, ей было необходимо покинуть то, чего она так хотела, в чем нуждалась. А в конце путешествия – Гленфер, где жил ее угрюмый дядя со своими такими же угрюмыми людьми. Она всегда была одинока, но теперь сознавала, что будет глубоко страдать из-за этого. Ведь теперь она знала, что любовь, дружба и счастье – об этом Эдина часто мечтала – действительно существуют. И жить без всего этого… Ох, какая мука!
– Думаешь, я сделала ошибку, Гар? – спросила она сидевшего у ее ног пса.
– Да, конечно. Но я начинал сомневаться, что у тебя хватит ума признать это…
Эдина вздрогнула от неожиданности; она испугалась и одновременно обрадовалась, услышав голос Лукаса, раздавшийся у нее за спиной. Она также удивилась, что не расслышала его приближения. И почему же Гар не дал ей знать, что они больше не одни?
Медленно повернувшись к Лукасу, Эдина не увидела его лошади; очевидно, он оставил ее где-то неподалеку, потому и сумел незаметно к ней подобраться.
– Ты же не гнался за мной пеший, верно? – спросила она; любопытство на время перевесило неловкость.
– Нет, конечно. Я оставил лошадь за деревьями. Никто ее не украдет. Ты все еще на моих землях. – Он скрестил руки на груди и пристально взглянул на девушку. – Ты прошла не слишком много…
– Но я иду только два, может, три часа.
– И намеревалась шагать до самого Гленфера?
Язвительность его слов начинала раздражать. Эдина вызывающе подбоченилась и заявила:
– Похоже, ты не успел заметить, что у меня нет лошади. Я могу добраться до Гленфера только одним способом – пешком.
– Не подумала, что следовало бы сказать мне о своем уходе? Обычно гости благодарят хозяина, перед тем как улизнуть из его дома.
– Я попрощалась с Малкомом, – ответила Эдина уже более миролюбиво, потому что испытывала угрызения совести из-за своего тайного побега.
– О да, ты говорила только с тем, кто ничего не понимает. И не захотела никому сказать, что уходишь.
– Я приехала в Данмор, чтобы удостовериться, что Малкому ничего не грозит и что о нем будут хорошо заботиться. Теперь опасность миновала, и у меня нет причин оставаться.
– Даже для того, чтобы как следует попрощаться с любовником?
Эдина почувствовала, что ее щеки заливает румянец.
– Одна ночь безумия не делает тебя моим любовником.
– Тогда давай превратим ночь в две – чтобы ты могла отказаться от решения улизнуть из замка подобно воровке.
Прежде чем Эдина осознала услышанное, Лукас схватил ее и перекинул через плечо, так что она от удивления не могла даже пошевелиться. Лукас же направился в сторону замка. Эдина не понимала, почему он вел себя так, словно его оскорбили, и почему отправился за ней. Но через минуту-другую решила, что ей не нравится, когда ее бесцеремонно таскают на плече, точно старое одеяло.
– Поставь меня на землю, болван! – крикнула она и ущипнула Лукаса за спину. – Гар! – позвала она. И нахмурилась, не увидев пса. – Где ты, глупое животное?!
– Он побежал в лес, уткнувшись носом в землю, – сообщил лэрд и легонько шлепнул Эдину по попке, отчего она стала бешено извиваться. – Дорогая, довольно. Иначе свалишься на землю и разобьешь свою красивую пустую головку.
– Пустую?! – Девушка снова ущипнула Лукаса, а затем ударила. После чего вдруг увидела, как он, взяв скатку с одеялом, притороченную к седлу, бросил ее на землю и расправил ногой.
Тихий крик сорвался с губ Эдины, когда Лукас снял ее с плеча, осторожно уложил на одеяло и тотчас же лег на нее сверху, так что она не успела ускользнуть. Ее попытки ударить его были пресечены с постыдной легкостью – он просто слегка сжал ее запястья и придержал руки. Эдина вперилась в него пристальным взглядом, пытаясь пробудить в себе возмущение человека, которого удерживали силой. И пыталась не отвлекаться на мысли о том, как это прекрасно – ощущать на себе тяжесть такого большого сильного тела.
Лукас заметил, как потемнели прекрасные глаза девушки – страсть, горевшая в их глубинах, явно противоречила гневу, искажавшему нежное личико. Он улыбнулся про себя; было очевидно, что Эдина желала его и, следовательно, у него не было причин для беспокойства. А его кузены, вероятно, правы. Он должен сказать ей, что чувствует. Должен предложить больше, чем мимолетную страсть.
Однако в данный момент ему было не до разговоров. Да-да, наверное, следовало напомнить Эдине о сладостном огне, от которого она убегала. Лежа в его объятиях, ослабевшая после яростных ласк, она будет более склонна выслушать все, что он должен ей сказать. А если ничего не выйдет… Что ж, он жаждал в последний раз лежать в ее объятиях, прежде чем она навсегда уйдет из его жизни.
Эдина ахнула, когда Лукас накрыл ее губы своими. Конечно, отчасти она была возмущена, и тихий внутренний голос твердил ей о грехе, предупреждал о запрете отдаваться страсти без любви и требовал, чтобы она сказала «нет». Однако же…
Когда Лукас отпустил ее руки и принялся ласкать, более громкий и сильный голос велел ей замолчать. И Эдина тихо застонала, почувствовав, как желание закипело в ее жилах, заглушая доводы рассудка. Она обвила руками шею Лукаса и ответила на его поцелуй.
