– …Павел Анатольевич, мы услышали тебя, – прервал докладчика Берия, громко швыркнул из стакана чай, вытянул губы трубочкой и пристально посмотрел на Судоплатова. Обычно от такого взгляда многие офицеры обильно потели и унимали волнение в конечностях. Но начальник 4-го Управления, не раз встречавший смерть лицом к лицу, выдержал взгляд наркома внутренних дел. – Это все понятно, что тяжело, невозможно, далеко, мало, плохо! Ты мне скажи пока одно. Что тебе нужно для того, чтобы быстро найти эту чертову «Крысу» и ликвидировать ее? Опуская все эти нюансы и минусы, о чем ты тут нам красиво пел. А?
– Лаврентий Павлович, – Судоплатов хмыкнул, с трудом проглотил комок в горле, – я не пою. Я служу нашей стране, своей Родине, выполняю все задачи, пытаюсь нанести врагу наибольший вред…
– … Ладно-ладно-о. Пошутил я. Не так выразился. Ты отличный работник-чекист, я давно знаю тебя по громким делам с Троцким и украинскими националистами, ты преданный и честный силовик. – Берия отставил блюдечко со стаканом на столик, достал носовой платок, вытер кисти рук, поросшие черными волосами. – Я задал вопрос, комгосбез 3-го ранга.
– Группа разведчиков-диверсантов готова к вылету в любое время. Это надежные, проверенные люди, бывшие контрразведчики и пограничники. На этот раз она снабжена оптикой дальнего спектра действия, двумя рациями, новым стрелковым оружием «ППС-43» и более подробными картами. Форма для них подобрана немецкая, в унисон той, во что экипированы патрули противника. План заброски десанта продуман до мелочей и с хитрецой. Но мне нужен специалист, знающий тот район, желательно с опытом работы в железнодорожном транспорте. Хорошо разбирающийся в грузовых составах и строительстве жэдэ-путей.
– Это все?! – Берия привстал, облокотился на ручки кресла, стал похож на медведя-шатуна, завидевшего одинокого грибника в глухой тайге. – А чтобы он владел китайским языком и пел в Большом театре, тебе не нужно? Или чтобы дружил с Гитлером… Не надо такого найти?
Среди комсостава пробежали шепоток и тихие хихиканья, кривые гримасы исказили лица офицеров. Меркулов строго посмотрел на подчиненных, громко кашлянул, отчего в кабинете сразу установилась тишина, а бледность физиономий вновь вернулась после глупых ухмылок.
– Только знание немецкого языка и той местности, товарищ генкомгосбез! – четко рапортовал Судоплатов, играя желваками и ощущая онемение ног.
– А что значит твоя фраза «бывшие контрразведчики и пограничники»? – Берия вдруг изменился в лице при вспоминании слов офицера-докладчика. – Советские разведчики и пограничники не могут быть бывшими. Заруби себе на носу, диверсант! Они либо настоящие и действующие, либо мертвые предатели и шпионы Родины. Ясно излагаю?
– Так точно.
Меркулов решил чуть шлифануть ситуацию и вернуть разговор в деловое русло. Что ему стоило сделать такой шаг – сложно было представить.
– Товарищ нарком внутренних дел, смею напомнить, что, согласно специальному распоряжению СНК (Совета народных комиссаров. – Прим. автора), утвержденному вами и Верховным, из тюрем и лагерей ГУЛАГа было разрешено выпустить и реабилитировать ряд советских работников силовых органов для прохождения военной службы в действующих органах НКГБ и «СМЕРШ». Комиссар госбезопасности 3-го ранга Судоплатов в прошлом году и этой весной, рассмотрев дела сотни репрессированных чекистов и командиров РККА, отобрал сорок две кандидатуры. Сейчас эти офицеры вполне достойно служат и работают. Некоторые из них уже удостоены наград, трое погибли при выполнении служебных обязанностей и воинского долга.
– Знаю я ваших «репрессированных чекистов»! – с сарказмом выговорил Берия. – Судоплатов да ты, Всеволод, повытаскивали своих дружков из тюрем, а сейчас поете… гм… чешете мне тут про преданность Родине и победе.
– Товарищ генкомгосбез… – попытался возразить Судоплатов, но Берия не дал ему сказать.
– … Ладно, будет вам. Проехали. Ближе к делу. У нас есть человечек. Всего один, – нарком строго посмотрел на одного из офицеров за столом, – а могло быть и больше, если бы не эти уроды! Все бы им мордовать да истязать. Эй, Анатолий, давай уже. Чего молчишь, ясны очи потупил?!
Встал начальник УПВИ НКВД Сопруненко. Беднягу буквально перекосило от нервозности и слов наркома. Некую вину он ощущал за собой, но уж не уродами и истязателями же называть честных и ответственных дознавателей и следователей НКВД! Начуправ совладал с собой и сообщил:
– У нас имеется некто Синчук. Бывший сержант бронетанковых войск, попавший в плен к немцам в сорок втором, а недавно, по весне, бежавший из немецкого концлагеря. Подробный рапорт его допроса мы направляли в ваше ведомство в мае этого года. Как и показания второго бежавшего с ним военнопленного, рядового Кочергина. К сожалению… – Сопруненко бросил мимолетный виноватый взгляд на Берию, заговорил дальше: – Заключенный Кочергин умер в камере, не вынеся… гм… от острой сердечной недостаточности. Сами понимаете, плен, невыносимые условия концлагеря, голод, рабская работа на карьере, побег, волнение…
– … Твою мать! – Берия чуть не сплюнул на ковровую дорожку, сверкнул глазами. – Дальше давай уже, патологоанатом хренов. Ладно, хоть последнего сберегли. Единственного свидетеля «Крысы», будь она неладна…
Судоплатов переглянулся с Меркуловым и вновь стал внимательно слушать начуправа Сопруненко.
– Они втроем бежали из концлагеря. Командовал группой беглецов старшина Белей, но он погиб при прохождении линии фронта. Свои… гм… застрелили… нечаянно приняв за врага. Синчук и Кочергин своими глазами видели «Крысу» в районе Велау. Уже тогда литерный шел к государственной границе. Им удалось выбраться из зоны особого внимания и, минуя патрули и заставы, покинуть опасную территорию. Все их показания подробно изложены в рапортах на имя наркома внутренних дел и наркома госбезопасности СССР.
– Я читал этот рапорт, – объявил Судоплатов, переведя взгляд с Сопруненко на Берию, – и верю показаниям бежавших. Уверен, их десять раз проверили на предмет правдивости донесений и неприверженности к агентам Абвера.
– За это не сомневайтесь! Примечателен тот факт, что сержант Синчук, сам танкист, воочию убедился в наличии сверхтяжелого танка, размещенного на спецплатформах, спаренных корабельных орудий и усиленной охраны. Под страхом смертной казни он поклялся, в честности и достоверности свидетельствования увиденного. По линии НКВД и шпионажа он чист. По партийной линии тоже. Ему стоит верить и доверять.
– И что же? Предлагаете включить его в новую РДГ только потому, что он видел «Крысу» и определил ее достоверность как танка? – Судоплатов непоколебимо уставился на волнующегося начуправа Сопруненко. – Повторюсь. Мне нужен спец по железнодорожному транспорту и желательно знающий ту местность.
– А собственно, зачем тебе, Павел Анатольевич, такой специалист? – Берия встал и заходил по кабинету, рассматривая его скудный интерьер: карту, мебель, тяжелые портьеры, прически офицеров, лакированный паркет. – Уже и так установлено, что «Крыса», проехавшая пол-Европы и встреченная беглыми военнопленными в Восточной Пруссии, – это то изделие, которое небезызвестный инженер Гротте разработал в концерне «Крупп» при прямой поддержке Гитлера и Шпеера. Что сверхтяжелый танк явно направляется на фронт и своей мощью способен очень и очень повлиять на ход предстоящего сражения на орловско-курском плацдарме. А если нам не уничтожить это «чудо-оружие» сейчас, то оно порядком навредит нашим войскам и на других направлениях. Это, надеюсь, понятно?
