Подойдя к ним, Элинор начала извиняться перед всеми. Она снова плакала.
– Если мистера Беннета не найдут, я, скорее всего, попаду в тюрьму, – всхлипывала она.
– Элинор, сейчас ваш разум работает на вас, – успокаивающе произнес доктор Папетти. – Я прошу вас прийти снова на следующей неделе. Вы уверены, что видели фамилию на том удостоверении?
– Да, уверена. Совершенно уверена.
– Тогда, быть может, в следующий ваш приход мы сумеем добыть ее из вашей памяти. – Он ободряюще похлопал ее по плечу. – Не могу обещать вам, что вы обязательно вспомните ее, но я много раз видел, как это происходит. Верьте в себя и в нас.
42
После встречи с Памелой за обедом в ресторане Сильвия де ла Марко усиленно размышляла. Инстинкт подсказывал ей, что Паркер либо каким-то образом лишился своих денег, либо по какой-то причине не может больше запускать в них руку. Ошибиться было невозможно – слишком серьезным тоном он разговаривал. С другой стороны, эту нервозность легко можно было объяснить тем, что он считает, будто фэбээровцы вот-вот его схватят.
А предположим, они его действительно схватят… Не выдаст ли он ее первым делом? В эти два года она была весьма требовательной…
Сильвия улыбнулась. Очень требовательной. Иногда она вырезала рекламу из «Таймс». На второй странице почти постоянно публиковали рекламу новых украшений от «Тиффани». Графиня описывала их Паркеру и говорила, сколько они стоят. На обратной стороне листа фирма «Шанель» рекламировала красивые сумочки, и она говорила и о них тоже. У нее были связи с большинством дизайнеров «высокой моды», и она оплачивала счета теми деньгами, которые переводил ей Паркер.
И конечно, получала ежемесячное содержание как от Паркера, так и из наследия де ла Марко.
До сих пор Паркер был щедр, в этом не приходилось сомневаться. Он также напоминал ей, что, если она когда-нибудь захочет выдать его, ее ждет двадцатилетний тюремный срок за пособничество и соучастие.
«До сих пор все шло хорошо», – думала Сильвия, обходя свои апартаменты, как она делала это каждый день. Женщина осознавала, что дизайн, созданный Глэди, придал всем комнатам совершенно иной вид. Друзья, навещавшие ее, просто грезили этим интерьером. Кто-то из них сообщил в журнал «Аркитекчурал дайджест» о прекрасной отделке квартиры, и теперь они жаждали заснять все это, когда работы будут полностью завершены.
Сильвия улыбнулась, думая об этом. Она помнила, как ее мать на лето застилала мебель в гостиной покрывалами с цветочным узором и заменяла шерстяной коврик на соломенный. «Мне действительно нравились эти крупные цветы на диване и креслах. Такие красивые и яркие, и никакой сдержанной элегантности». И, конечно же, половину стоимости дизайна составляли картины и скульптуры.
– Вы получите работы молодых и талантливых художников и скульпторов, – сухо сообщила ей Глэди. – Стоимость каждой из этих работ в ближайшие десять лет увеличится как минимум втрое. Посмотрите, сколько стоили картины Пикассо, когда он был бедным художником.
«Все круто и классно, – думала Сильвия, – но если Паркера поймают и он выдаст меня, я тоже отправлюсь в тюрьму – и какой толк будет мне тогда от всего этого?.. Однако есть выход. Я пойду к Дереку Лэндри. Все знают, что он самый лучший адвокат для тех, кто оказался в такой ситуации. Я скажу ему, что Паркер угрожал мне. Если б я даже не принимала его подарков и отказалась брать деньги, он нанял бы киллера и в течение суток я стала бы трупом. Я скажу, что ФБР должно гарантировать мне анонимность, иначе я всегда буду чувствовать себя в опасности».
Тем временем в ней крепла уверенность, что Беркли Кэмерон позвонит ей. Памела пустила слух, что графиня хотела бы поговорить с ним. Дабы убедиться, что при встрече с Беркли она будет выглядеть наилучшим образом, Сильвия провела все утро в «Салоне Генри». Сейчас ее волосы были заново выкрашены в белокурые, кожа сияла. Ей сделали педикюр и маникюр, и придали форму бровям. Вчера она купила новый костюм от «Шанель» – белоснежного цвета. Говоря иными словами, Сильвия была готова к звонку Беркли.
Звонок раздался в три часа дня. Трубку снял, конечно же, Роберт и поспешил передать графине, что звонит мистер Беркли Кэмерон. Сдерживаясь, чтобы не выхватить у дворецкого трубку радиотелефона, Сильвия самым светским тоном произнесла:
– Беркли, как у тебя дела?
– Сильвия, ты действительно не против поужинать со мной?
В его любезном тоне сквозила нотка восторга. Сильвия напомнила себе, что Беркли, конечно, восемьдесят два года, но он довольно интересный мужчина. У нее был с ним короткий роман несколько лет назад, но потом появился Паркер, и Беркли получил отставку.
Паркер… она была влюблена в него и наслаждалась их тайными отношениями последние шесть лет жизни Эдуардо. Но потом Эдуардо умер, а Паркер исчез, и что ей было делать?
– Да, Беркли, я хотела бы поужинать с тобой. Я очень рада слышать тебя.
– О да, мне тоже приятно слышать твой голос. Но еще приятнее мне было бы увидеть тебя лично.
Сильвия уже и забыла, что Беркли считает себя непревзойденным мастером слога. Но кому до этого есть дело?
– Мне тоже хотелось бы этого, – ответила она с улыбкой в голосе. Когда они встретились, он недавно овдовел и детей у него не было. Она была глупа, что упустила его. И он так и не женился заново.
– У тебя будет возможность для совместного ужина в начале следующей недели, Сильвия? Вторник подойдет?
– Замечательно. Как насчет того, чтобы перед этим выпить у меня по коктейлю?
– Я буду этому чрезвычайно рад. До встречи.
Сильвия повесила трубку. Теперь точно пора заключить сделку с ФБР, иначе может быть слишком поздно.
Она встречалась с Дереком Лэндри на нескольких крупных приемах. Поискала номер его телефона, потом ушла в библиотеку и плотно закрыла за собой дверь, не желая рисковать тем, что кто-то из прислуги может подслушать ее.
Несколько секунд спустя знаменитый адвокат ответил на звонок Сильвии.
– Дерек, у меня небольшая проблема… – начала она.
43
Накануне Дня благодарения Лейн и Кэти отправились поездом в Вашингтон.
Кэти с восторгом предвкушала, как увидит бабушку. По большей части Лейн ограничивала их визиты теми случаями, когда Дуайт был в отъезде, хотя ей было неудобно сознавать, что эти визиты были очень редкими. В прошлый раз она приезжала в Вашингтон в августе, и Дуайта, как обычно, не было дома.
Но в этом году она не могла отклонить приглашение матери. Та сказала: «Лейн, давай проясним кое-что. Хватит под разными предлогами отказываться приезжать к нам на День благодарения. Если ты тревожишься, что Дуайт скажет хоть слово про Эрика Беннета, можешь быть уверена: он будет держать язык за зубами. Он знает, насколько мне тяжело видеть, что ты не любишь его. Пора тебе понять это. Я всем сердцем любила твоего отца и носила траур по нему десять лет, прежде чем снова вышла замуж. Я очень счастлива с Дуайтом, но мне грустно, что ты постоянно избегаешь его».
