При капитуляции немцы всю технику в городе бросили. Хаустов ушел, вскоре послышался треск мотоциклетного мотора, показался разведчик.
– Погоди, возьми еще кого-нибудь. Если немцев встретите, отбиться проще.
Разведчики – народ лихой, порой бесшабашный. Желающий сразу нашелся, прыгнул в коляску, за пулемет взялся. Обдав выхлопом синтетического бензина, мотоцикл умчался.
А вернулся уже впереди грузовика, который за разведчиками послали. Повеселели парни, все не пешком идти. Полчаса езды на разбитой военной техникой дороге, и прибыли в расположение разведроты. Где гусеничная техника прошла, хваленому качеству немецких дорог капец пришел. Доложили начальству. Но командиры в курсе были, танкист-старлей успел сообщить.
– Отдых до вечера. Поесть, форму в порядок привести, а то как оборванцы. Что немцы о нас подумают?
А как еще форма после танкового десанта да боев выглядеть должна? Не на плацу строевой подготовкой занимались, на пузе ползали. Остаток дня форму чистили, стирали, подшивали свежие подворотнички. Кто-то из разведчиков в брошенном доме простынь нашел, ее распустили на полоски, получились подворотнички. А иголки с нитками – черной и белой у каждого солдата за отворотом пилотки.
И следующий день до вечера отдыхали, хотя наступление шло. Мимо них боевая техника проходила, низко пролетали наши штурмовики.
А вечером Игоря вызвали в штаб:
– Комплектуй группу по своему усмотрению. В поиск пойдешь. Причем язык, обязательно офицер. Выход по готовности.
Игорь долго не раздумывал. Для такого поиска большая группа не нужна, с ней просочиться по немецким тылам сложнее. Сейчас не столько немцы – военнослужащие страшны, сколько население. Заметят – сообщат в полицию или гестапо. Поэтому для скрытного передвижения группа маленькой быть должна. Для захвата языка троих хватит, а бой устраивать Игорь не собирался, это самоубийство.
Выбрал ефрейтора Харитонова и сержанта Затолокина. Оба разведчика опытные, в сложной ситуации не растеряются. В разведотделе хотел получить обстановку – где передовая проходит, какие немецкие части стоят. Оказалось – сплошной передовой, какая она была при боевых действиях в Союзе, нет. Немцы засели в городах и крупных селах. Сил на сплошную передовую уже нет. Ситуация, зеркальная той, что была в сорок первом году, когда немцы наступали. Танковые клинья вспарывали нашу жиденькую оборону, рвались вперед. Чересполосица полная. Слева немцы, правее наши. Немцы впереди и сзади, но окружения нет. Сейчас так же. Ситуация усугублялась для наших войск наличием большого количества полноводных рек. Такие не форсируешь с хода. Танки и тяжелая техника держались поближе к шоссе, к мостам. И немцы сосредотачивали свои силы для обороны тоже в этих местах. Для разведчиков с обеих сторон условия благоприятные, только о поисках немецкой разведки давно ничего не слышно. Даже если и возьмут они пленного, показания получат, сделать ничего не могут, нет возможностей для усиления. Выдохлась Германия, ни солдат, ни бензина не хватало. Румынские нефтепромыслы уже отрезаны и подвергаются усиленным бомбардировкам американцами и нашими. А бензин – это движущая сила любой техники, имеющей моторы. Доходило до того, что немцы, не имея топлива, вкапывали танки и самоходки в землю, превращая в бронированные огневые точки. И наши и немцы осознавали – крах немецкой военной машины близок.
Вечером вышли в поиск. Когда миновали расположение наших частей, даже не поняли. А только наткнулись на немецкие самоходки на краю деревни. Посчитали, на карте отметили. Теперь «Хетцеры» не будут сюрпризом, уже завтра их накроют огнем «Катюш» или ПТАБами, со штурмовиков. Для наступающих танков самоходки в укрытиях очень серьезный противник. Обладая меньшей массой и более тонкой броней, чем танк, на шасси которого создана самоходка, она имеет большую огневую мощь за счет пушки крупного калибра, которую можно поместить в неподвижной боевой рубке.
Разведчик должен не только свое задание выполнить, но и примечать все, что видел и слышал, наносить на карту точные позиции.
Пленного взяли неожиданно быстро и легко. На другом конце деревни, где стояли самоходки, устроили засаду у туалета. Место посещаемое и часового нет, чай не склады. Появился офицер, в кителе и галифе, без фуражки. Дали оправиться, чтобы при захвате не обделался, а на выходе взяли. Затолокин кулаком ударил в висок, аккуратно, расчетливо, опыт большой был, чтобы не убить, а лишить сознания при способности ориентироваться и сопротивляться, тут же подхватили под руки, поволокли в лесок. Игорь замыкающим, отход прикрывает. Уже в лесу Игорь документы из нагрудного кителя пленного вытащил. Фридрих Гонтмюллер, командир роты мотопехотного полка. Дальше удостоверение перелистнул, выпали две фотографии. На одной сам офицер в парадной форме, рядом жена с маленьким ребенком на руках, все улыбаются. А на второй офицер уже в полевой форме с погонами лейтенанта. Вверху надпись чернилами. Минск, июль 1942 года, самое начало войны. На фото офицер затягивает петлю виселицы на шее у подростка, на груди которого табличка висит с надписью «Партизан». Вскипело в груди у Игоря. Детей вешать – это офицерская доблесть? Молча вытащил финку, ударил офицера в сердце, подождал, пока дергаться перестанет, нож вытащил, о немецкий китель вытер. Оба разведчика подскочили.
– Старшой, ты что, белены объелся? Это же гауптман!
Игорь молча фото протянул. Разведчики рассмотрели при свете фонаря, на землю швырнули.
– Ладно, проехали. Мало, что ли, офицеров у немцев? Другого возьмем.
Игорю и неудобно перед парнями и совладать с собой не смог. Сколько он уже языков вязал, у каждого руки в крови. Кто-то танкист, другие пехотинцы. В наших солдат стреляли, на то война. Но с таким фото в личных документах Игорь столкнулся впервые.
Разведчики ножами дерн подрезали, землю взрыхлили, руками выгребли, в ямку труп перекатили, сверху дерном прикрыли. Если и кинутся искать офицера, первое, на что подумают – дезертировал, на Запад пошел, американцам сдаваться.
Идти снова в эту же деревню опасно, офицера хватиться могут, тревогу поднять. Местность густонаселенная, села, деревни, городки каждые пять километров. Придется поискать удачу в другом месте. Жаль только потерянного времени, ночь-то не резиновая. Пришлось поторапливаться. Село в трех километрах оказалось, с кирхой в центре. Еще раз повторить фокус с сортиром не получится. В большинстве своем люди посещают туалет вечером и утром, а сейчас глухая ночь, три часа.
Но есть другие возможности. В селе воинское подразделение стоит, судя по грузовикам и мотоциклам у домов. Только как без пыли и шума офицера заполучить? Пока лежали и наблюдали, из одного дома караул вышел – трое часовых и офицер. Через десять минут смена часовых назад вернулась, солдаты в один дом, офицер в другой. Вот он, случай. Придумать надо, как выманить. Время шло, через полтора часа рассвет. Игорь предложил:
– Я в окно постучу, вызову, а вы по обеим сторонам двери стойте. Главное – не дать крикнуть или выстрелить.
– Не впервой.
Разведчики встали у двери, Игорь в окно постучал.
