Мариша долго размышляла, как бы ей начать разговор с Тиной.
– Ты давно вспомнила о том, кто ты такая на самом деле? – спросила она наконец у своей подруги.
– Знаешь, давно, – охотно откликнулась Тина. – Первые обрывки стали появляться у меня в голове еще в больнице. Но потом за мной приехал Игорь со своей матерью, и все так закрутилось!
– С матерью? То есть с Кларой… То есть с Верой?
– Ага. С ней самой. Она с самого начала отлично играла роль моей свекрови. Подумать только, я ни разу не заподозрила ее в интимной связи с Игорем!
– Да шут с ними! Ты лучше скажи, почему же ты не удивилась, что Татьяна Сергеевна вдруг оказалась твоей родной матерью? Разве ты не видела ее в больнице, в халате врача?
– Нет. Она же была главврачом! К нам в отделение она и не приходила вовсе. К тому же я все время находилась у себя в палате. Мне не хотелось общаться с другими пациентами. Ведь они-то были настоящими психами! А я была нормальной. Меня там держали только потому, что не знали, куда меня выписывать. Я не помнила ни своего адреса, ни родных – вообще ничего!
– И ты лежала там под чужой фамилией.
– Вот это-то как раз и странно!
– Не странно вовсе, если ты попала к ним без документов. Но, видимо, Татьяна Сергеевна сознательно записала тебя под другой фамилией. И сознательно же не показывалась тебе на глаза. Она заранее «готовила» тебя для этой аферы.
– Да. Теперь я тоже так думаю. Раз у нее был такой богатый опыт, то она могла бы втянуть меня в аферу и пострашнее, чем эта!
На другой день Тина уехала к себе домой. Муж ее был пока что в больнице, а дети оставались у бабушки. И Тина считала, что так будет лучше.
– Мне нужно время, чтобы окончательно прийти в себя, – объяснила она Марише. – Хочу привести свои мысли в порядок. Но ты – моя подруга! Поэтому, пожалуйста, приезжай ко мне в любое время, и даже без приглашения. Я буду тебе только рада.
Мариша обещала, но она отнюдь не была уверена, сумеет ли выполнить свое обещание. Скоро должен был вернуться Смайл. А с этим расследованием она совсем запустила домашнее хозяйство. И дома у нее творился форменный бардак.
Одно радовало: клочья черных волос по углам появляться перестали. Это удивляло, и радовало, и одновременно пугало Маришу. Теперь, когда у нее жил черный кот, шерсть как раз должна была бы появляться! Но ее почему-то не было.
– Чертовщина какая-то! – злилась Мариша на саму себя за то, что никак не могла понять, что происходит. – Но ничего, Смайл приедет, он разберется.
Смайл вернулся и изрядно удивился, обнаружив в квартире чистоту и порядок. А еще больше он удивился, увидев на кухне вместо Дины какого-то незнакомого черного красавца.
– А это еще что за персонаж?
– Так, – неопределенно ответила Мариша. – Приблудился.
– Ясненько, – хмыкнул муж, поднабравшийся за время жизни в России различных русских словечек. – Ну, раз приблудился, то пусть живет. Вижу, ты уже смирилась с пропажей Дины?
Мариша в ответ только горько вздохнула. Нет, никогда она не смирится с исчезновением своей любимицы! Но черный кот странным образом пришелся ей по душе. Он не был наглым. Вел себя исключительно прилично. И Мариша чувствовала, что в доме при нем будет полный порядок. Мышам, крысам, тараканам и прочей гадости путь к ним отныне и навсегда закрыт.
Жизнь Тины тоже понемногу входила в свою колею. Она навестила в больнице мужа и сообщила ему, что разводится с ним.
– Понимаешь, память ко мне вернулась, а вот чувства к тебе – нет, – объяснила она ему. – Полагаю, ты тоже давно уже не любишь меня, иначе не завел бы себе другую женщину. Да, я теперь вспомнила все! И те красные трусики в кармане твоего пальто. Но я не скандалистка. Все во мне перегорело. И теперь я просто не хочу мешать твоему счастью с этой женщиной.
– Тиночка, ты все неправильно поняла! Эта женщина для меня ничего не значит! Я давно перестал с ней встречаться.
– Ну, все равно. Значит, найдется какая-нибудь другая. Или уже нашлась.
И, увидев смятение в глазах мужа, Леонтия поняла, что она не ошиблась в своих подозрениях.
– Вот поэтому и ухожу, – вздохнула она. – Вернее, это ты, Миша, уходишь.
Как ни худо было Михаилу, но при этих словах жены он в своих бинтах едва не свалился с кровати.
– Я?! Ухожу?! С какой это стати? Эта квартира…
– Эта квартира является подарком моих родителей на нашу с тобой свадьбу. Ты что, забыл? Дар с самого начала был оформлен на мое имя, ты не имеешь на квартиру ни малейших прав.
– А куда же денусь я?
– Поезжай к своей маме в Волочок.
– Но я не хочу к маме!
– Тогда отправляйся к своей женщине.
– К проститутке из сауны?! – поразился Михаил. – Но я даже не уверен, что у нее есть собственное жилье!
– Значит, будете снимать. Ничего, тысячи людей снимают квартиру или комнату в коммуналке. И совершенно счастливы при этом.
– Я не хочу в коммуналку! – взвился муж. – И к маме я тоже не хочу. И вообще, раз на развод подаешь ты, то ты и должна нести издержки. Изволь обеспечить меня жильем, тогда и поговорим о разводе!
Но для Тины недаром прошли месяцы общения с Игорем. Она многое поняла насчет мужчин. И точно знала, что слабинэ давать нельзя. Поэтому она молча встала и направилась к выходу. И, уже стоя в дверях, она сказала:
– Как пожелаешь, дорогой. Но учти: твои вещи я уже перевезла к твоей маме. Детей забрала. А в двери нашей квартиры врезаны новые замки. Думаю, вскрыть дверь тебе не удастся, так как в квартире ты не прописан, чему я теперь, признаться, очень рада!
И, оставив изумленного мужа на больничной койке, Леонтия вышла в коридор. Как ни странно, никакой горечи она не испытывала. Наоборот, на душе у нее было светло и празднично. Там пели птицы и цвели цветы. Господи, да ей давно нужно было турнуть Мишку, ставшего просто нахлебником!
А теперь – как же хорошо она заживет! Детей можно будет отправить в садик. А нет так нанять к ним няню. Она ведь знает хорошую бабушку, та живет в их же доме, всего лишь этажом выше. А сама Леонтия наберет заказов на пошив пальто, платьев и даже костюмов. От заказчиц у нее отбою не будет. А раз будут заказы, будут и деньги. И заживет она со своими детьми просто припеваючи!
Никаких холодных обливаний по утрам! Никакого салата из ростков сои! Никакой овсянки! Пусть Михаил сам лопает свою холодную овсянку с соей, если она ему так нравится! Каждый день! На завтрак, обед и ужин!
И от осознания такого великого счастья – что ей больше не придется по утрам давиться ненавистной овсянкой и пичкать ею своих детей – молодая женщина даже засмеялась!
* * *
В следующий раз Тина и Мариша увиделись на похоронах Сени. Его хоронили в один день с его матерью – Татьяной Сергеевной. В последний путь этих двоих провожал персонал больницы, где много лет проработала Татьяна Сергеевна и которую она возглавляла в последние годы. А провожать Сеню пришел один лишь Антон.
