Старушки танцевали как люди, которые видели все это много раз. Им больше не нужно было размахивать руками и трясти задом, – уверена, они свое оттрясли и отмахали сполна. Сейчас они, скорее, просто вышли на парад. Не знаю, как протекает их остальная жизнь, и даже боюсь представить себе, насколько она может быть тяжелой, но убеждена: в тот момент эти дамы были в эпицентре большого праздника. Они были красно-белыми павами, которые важно вышагивали у всех на виду, гордясь собой, своим районом и своей песней.
Тем временем Джорджия, Фредерико и Алан пошли взять себе пива. Пока они ожидали в очереди – довольно далеко от танцпола, Фредерико склонился к Джорджии и сказал:
– Тебе не нужно искать кого-то, кто поцеловал бы тебя, прекрасная Джорджия. Я бы сам с радостью занялся с тобой любовью в любой момент, стоит тебе только попросить.
С этими словами наш помолвленный Фредерико поцеловал одинокую и сексуально озабоченную Джорджию на глазах у дорогого братца Анны, который при этом лишь смеялся и пил свое пиво. Фредерико был молодым сексуальным бразильцем, к тому же весьма эффектным. Мечты Джорджии о мести сводились к тому, чтобы поехать в Бразилию и умыкнуть там кого-нибудь у его жены. И теперь ей представился такой шанс: Фредерико был мужской вариацией той же Мелеа, и сейчас он хотел ее. Однако Джорджия, хоть и была новичком в том, что касается поиска новых знакомств, все же инстинктивно угадывала одно из основополагающих правил женщин-одиночек: «Мы, дамы, должны поддерживать и прикрывать друг друга».
Поэтому Джорджия осторожно отодвинула от себя Фредерико и сказала, что им пора возвращаться. В этот момент Джорджия получила ответ на свой вопрос, кто приглядывает за женщинами в Рио; как ни печально, но оказалось, что это делает только она. Затем моя подруга повернулась к Алану и, направив палец прямо ему в лицо, сказала:
– А ты… тебе должно быть стыдно. Ты ведь брат Анны.
Мы все встретились, присоединившись к Флавии и Марко на балконе. Сейчас в центре всего этого сумасшествия танцевали король и королева самбы – мужчина в белоснежном костюме и белой шляпе и женщина в красном бальном платье и с короной на голове. Люди размахивали вокруг них флагами, пока они танцевали – сначала раздельно, а потом вместе, рука в руке.
Как раз в этот момент снизу в нашу сторону что-то полетело. Я не видела, что это было, но Флавия мгновенно схватилась за лицо и сделала несколько неуверенных шагов назад. Рядом с ней тут же оказалась Каролина, которая подхватила ее под руку, спрашивая, что случилось. На полу возле Флавии валялась полная банка пива. Кто-то бросил ее в нас, и было неясно: то ли это чья-то безумная выходка, то ли за этим крылся злой умысел. Каролина усадила Флавию на стул, и я видела, что та отчаянно кривит губы, чтобы не расплакаться.
Все пытались понять, что же произошло, а глаз Флавии тем временем начал заплывать. Каролина побежала, чтобы принести льда, а Джорджия успокаивала Флавию, поглаживая ее по спине. Тут появилась и Анна; увидев, что случилось, она опустилась перед подругой на колени и начала гладить ее по голове. Флавия наклонилась вперед, подняла с пола злополучную банку пива и приложила ее к глазу, чтобы избежать отека. Стоявший рядом Марко выглядел немного растерянным. Женщину, которую он едва знал, ударили, но он плохо понимал, что делать и какова должна быть в этом его роль. Поэтому он просто нервно прохаживался вокруг, приглаживая волосы. После того как первое потрясение миновало, Флавия сказала, что она в порядке. Анна предложила уйти отсюда, и все мы – Джорджия, Флавия, Марко, Алан, Анна, Фредерико и я – снова набились в микроавтобус.
Итак, учитывая то, что находились мы в Рио и что на улице было три утра, единственный разумный выход заключался в том, чтобы направиться в местный ресторан «Пиццария Гуанабара». Когда мы вошли туда, я увидела вполне взрослых мужчин и женщин, абсолютно трезвых и хорошо одетых. Они весьма пристойно ели свою пиццу, словно дело было в восемь вечера, причем некоторые из них были с детьми.
Мы сели и завели разговор, стараясь рассмешить Флавию, которая прижимала лед к опухшему глазу. Она была молодчина в лучшем смысле этого слова – ни тени жалости к себе. Глядя на нее, я поняла, что узнала еще кое-что насчет того, каково быть одной: «Бывают такие ночи, когда ты можешь получить банкой пива по физиономии. Такое случается, и лучше не быть тряпкой в такой ситуации».
Флавия постепенно стала клониться в сторону Марко и окончательно прислонилась к нему, когда он обнял ее за плечо. Он наконец нашел себе место, подставив свое тело, к которому она могла прильнуть, и придерживая Флавию рукой, чтобы она чувствовала себя защищенной. Она могла быть самой непокорной и крутой девушкой в Рио, но сейчас была ранена и спряталась в засаду. И в этот момент было не важно, сколько было рядом с ней подруг, готовых прийти ей на помощь; ничто не могло заменить ощущения крепкой мужской груди под щекой и прикосновения обхвативших ее мускулистых рук.
Позже, когда мы высадили их перед домом Флавии, Марко помог ей выйти из машины и нежно обнял рукой за талию. У меня появилось еще одно соображение относительно того, каково быть одной: «Если в твоей жизни случится неудачная ночь, когда ты получишь банкой пива в лицо, ты никогда не знаешь, кто может оказаться рядом, чтобы утешить тебя».
Когда Алан в конце концов подъехал к нашему отелю, в автобусе оставались только мы с Джорджией. Моя подруга посмотрела на Алана и снова, в последний раз сказала:
– Тебе должно быть стыдно.
Тем временем в Штатах
– Так ты занимаешься сексом со свами-парнем? – изумленно переспросила Руби.
Серена собрала их на ужин в ресторане на углу Двадцать четвертой улицы и Восьмой авеню, и, честно говоря, они были слегка сбиты с толку. И не потому, что Серена призналась в том, что занимается любовью со свами, а потому, что выглядела она как ребята кришнаиты, которых вы уже не увидите в аэропортах, и все посетители пялились на них.
– Но ты ведь недавно вроде бы приняла обет безбрачия? – добавила Руби.
– А до обета у тебя секс вообще-то когда был? – не слишком тактично поинтересовалась Элис.
– У меня не было секса четыре года.
Руби взглянула на Серену с глубоким сочувствием. А Элис продолжила допрос свидетельницы:
– Значит, у тебя не было секса, потом ты приняла обет безбрачия и теперь опять занимаешься сексом?
– Все совсем не так, – сказала Серена, занимая оборону. – Я влюбилась. Я могла влюбиться в кого-то в каком-нибудь кафе или на занятиях в школе – просто так уж вышло, что я влюбилась, когда уже стала свами. Это большое чувство, которое бывает раз в жизни.
Наши дамы не знали, что на это сказать. Они по-прежнему пытались игнорировать тот факт, что все в зале таращатся на Серену.
– Ну, – неуверенно сказала Руби, – по-моему, священники и монашки постоянно влюбляются.
Элис отхлебнула диетической колы.
– Но у вас же это как-то не по-настоящему, да? Это вроде выдуманной религии? Никто ведь не собирается заявлять тебе, что ты теперь грешница, тебе гореть в аду и все такое?
