– Хм, ты дала ему по физиономии прямо там? На вечеринке?
– Ну да, я была в бешенстве. Он чуть ли не весь вечер болтал там с одной женщиной. Казалось, что он собирается ее поцеловать, они стояли очень близко друг к другу. Это было унизительно!
– По-моему, ты уже четвертая женщина из тех, с кем я говорила, которая рассказывает мне, что дала своему бойфренду пощечину.
Тут вмешалась ее подруга Лена:
– Все это потому, что они нас просто бесят. Они же ничего не слушают.
Мы сидели в многолюдном кафе прямо рядом с фонтаном Треви. Я ела круассан с шоколадной начинкой, обсыпанный сахарной пудрой.
Сесилия попыталась объяснить:
– Джулия, я вовсе этим не горжусь. Я не думаю, что нужно было давать ему пощечину. Но я ужасно расстроилась. И просто не знала, что еще мне делать!
– Я тебя понимаю, поверь, – сказала я, хотя и лгала.
Потому что на самом деле мне в голову никогда бы не пришло сделать такое. Да, все это потому, что меня учили: драться нехорошо, нужно уметь контролировать даже самые горячие порывы. А еще я не могла представить себе такую наглость. В действительности я бы и не хотела этого сделать, правда. Однажды я сгорела на солнце только из-за того, что постеснялась попросить мужчину смазать мне спину маслом для загара, чтобы не показаться ему слишком настырной. Так что мысль о том, чтобы чувствовать себя комфортно после того, как я дала парню по физиономии, была выше моего понимания.
– Мы ничего не можем с этим поделать, – добавила Лена. – Мы так злимся, что нам необходимо дать пощечину.
Сесилия вдруг поняла выражение моего лица.
– А в Соединенных Штатах женщины дают мужчинам пощечины?
Я не хотела показаться заносчивой, но и лгать мне тоже не хотелось.
– Ну… я уверена, что некоторые дают, но у нас это, похоже, не так общепринято, как здесь у вас.
Тогда Лена спросила:
– А ты сама когда-нибудь давала пощечину?
Я покачала головой, теребя в руках свой сахарный круассан, и сказала, что нет. Осмысливая мой ответ, итальянки затихли.
Помолчав немного, Сесилия спросила:
– Джулия, но тебе наверняка хотелось дать пощечину мужчине, который вывел тебя из терпения, так?
Я внимательно уставилась на свой капуччино.
– Нет.
Обе мои знакомые смотрели на меня с жалостью. А я взглянула на них с завистью.
– Значит, ты никогда не была влюблена, – сказала Лена.
– Возможно, ты права.
Итальянки посмотрели на меня так, будто я только что раскрыла им самый драматический секрет на свете.
– Это настоящая трагедия. Ты должна сейчас же отправиться в город и немедленно в кого-нибудь влюбиться, – сказала Сесилия вполне серьезно.
– Да, прямо сегодня вечером, – подхватила Лена. – Ты уже и так потеряла массу времени.
– Неужели это так легко? Просто выйти за порог и принять решение влюбиться?
Лена с Сесилией переглянулись и пожали плечами.
– В Риме это вполне возможно, – с улыбкой сказала Сесилия.
Лена добавила:
– По крайней мере, ты должна попробовать быть открытой. Быть открытой для того, чтобы потерять себя в любви.
– Потерять себя? Я всегда думала, что это плохо.
Лена покачала головой.
– Нет. В этом вы, американки, ошибаетесь. Вы пытаетесь быть независимыми. А вам нужно потерять себя, рискнуть всем. Иначе это ненастоящая любовь.
В конечном итоге оказалось, что у этих застенчивых женщин есть нечто такое, чему они хотели бы меня научить.
Чуть позже, отправляясь на встречу с Томасом, чтобы вместе поужинать, я все еще пребывала в замешательстве. Эти женщины – такие робкие, вспыльчивые, ревнивые, темпераментные женщины – заставили меня почувствовать себя ужасно сухой и эмоционально ограниченной. Когда человек начинает верить в любовь? Как ему отключить свои мозги со всем тем, что он видел и слышал за последние двадцать лет? Как мне ни с того ни с сего вдруг поверить, что эти сумасшедшие высокие чувства – не просто всплеск гормонов и набор иллюзий? Как мне внезапно поверить в романтическую любовь как в нечто реальное и конкретное, а также в то, что я тоже имею на нее право? Заходя в небольшой ресторанчик на Пьяцца ди Пьетро, я уже беспокоилась, что начинаю думать штампами из пресловутых книжек из серии «помоги себе сам». Томас уже сидел в баре с бокалом вина в руке.
Последние несколько дней, проведенных с Томасом, были такими простыми и при этом совершенно необычными. Сплошное невинное счастье. Были обеды и ужины, были вечера с друзьями и выпивкой; мы также часто виделись с Лоренцо, девушка которого по-прежнему не отвечала на его телефонные звонки, а сам он утверждал, что от этого уже готов слечь в больницу. Было много прогулок и разговоров, были горячие дебаты и много-много смеха. Были поездки на мотоцикле и бокалы игристого «Просекко» глубокой ночью. Забавно, как быстро появляется чувство единства. Всего несколько дней, и ты вместо «я» начинаешь думать «мы».
И за все это время Томас ни разу ко мне не приставал. Ни единого раза. Последние четыре дня он вежливо целовал меня на прощанье в обе щеки и отправлялся спать. Не то чтобы я сама этого хотела – в смысле, чтобы он ко мне поприставал. Нет, серьезно. Не то чтобы мне самой нужно было что-то сделать. Серьезно. Не то чтобы… Ладно, проехали.
Едва сев за столик, я с места в карьер спросила Томаса:
– Встречался ли ты с итальянкой и давала ли она тебе когда-нибудь пощечину?
Он расхохотался.
– За что я тебя люблю, Джулия, так это за то, что ты тоже не очень-то умеешь вести светские беседы. Это наша с тобой общая черта.
Из всего сказанного я услышала только, что он за что-то там меня любит.
– У меня было несколько итальянок, но они никогда не давали мне пощечин. Думаю, они просто знали, что француз может дать пощечину в ответ.
– Такое впечатление, что итальянские мужчины воспринимают это как должное.
– Ничего об этом не знаю и сомневаюсь, чтобы им это нравилось. Но я тоже слышал, что такое случается довольно часто.
Я покачала головой.
– Замечательно. – От одного бокала красного вина я уже слегка опьянела.
У Томаса зазвонил мобильный. Пока он слушал собеседника на другом конце линии, выражение его лица вдруг стало озабоченным.
– А теперь, пожалуйста, успокойся. Ты не должен этого делать. Прекрати немедленно! Я сейчас приеду. Да.
Я подумала, что, возможно, это его жена интересуется, когда он собирается вернуть свою задницу в Париж. Томас опустил телефон.
– Это Лоренцо. Угрожает броситься вниз с балкона своей квартиры.
