Казалось, монах был изумлен.
— С художником? Они были знакомы?
— В том-то и дело, что, оказывается, были. А теперь Владимир мертв. Понимаете?
Некоторое время монах постоял, погруженный в раздумья.
— Сегодня приезжает жена убитого профессора, — сказал он наконец. — Если хотите, можете с ней поговорить.
Еще бы подруги не хотели. К тому же они поняли, что прощены. И брат Илия больше не держит на сердце против них никакого осуждения.
— Я буду молиться, чтобы не ведомый нам пока убийца раскаялся, — произнес монах. — Кстати, вас спрашивал наш участковый. Ступайте к нему. А я встану на молитву.
И ушел. Сами подруги придерживались мнения, что молитва — дело хорошее. И раскаяние тоже. Но без человеческого фактора в виде следователя и тюремной камеры ни один преступник не раскается. Еще чего! Человек ведь в большинстве случаев рассуждает просто. Ну, совершил один раз кражу или другое преступление, получилось удачно, так чего раскаиваться? Наоборот, радоваться нужно, что все сошло гладко.
Это только во времена Достоевского все какие-то тонко чувствующие хлюпики попадались. Один старушку зарубил, так потом целую толстенную книгу мучился. А в наше время где такие водятся? А нигде! Нету их. Убил — не поймали, и очень даже здорово. Во второй раз можно то же самое провернуть. А потом и в третий и так далее.
Нет уж, одной молитвой тут никак не обойдешься. Нужно действовать. И подруги приступили к действиям.
Для начала они сделали то, что им было велено. То есть пошли к капитану. Он был дома. В Ильичевку «потрошить» монахинь на предмет установления личности их убитого пациента отправился Коля. Видимо, ему удалось навести среди них шороху, раз сестры начали звонить в монастырь и ябедничать.
При виде подруг капитан снова начал как-то странно ухмыляться и дергаться, пытаясь скрыть свое веселье.
— Что это с вами? — невольно заинтересовалась Катька.
Если вчера она была готова списать странное поведение капитана на самогон, бушующий в его крови, то какое оправдание есть у того сегодня? Вроде бы выглядел капитан трезвым. И был даже тщательно выбрит и надушен. И даже его форменная рубашка и брюки перестали выглядеть такими жеваными.
— В честь чего парад?
Но капитан лишь махнул рукой и снова странно заулыбался.
— Неприятности у нас, — сообщил он. — Крупные неприятности.
— Вот уж вы нас удивили, — ядовито заметила Катька. — Уже два трупа на вашей и нашей территории. И нападение на Зину. Конечно, неприятностей полно.
— Хуже!
— Как? Еще хуже?
— А что может быть хуже?
— Может, — заверил их капитан и даже улыбаться перестал. — Я вас зачем звал? Сообщить хочу.
— О чем?
— Нападение у нас произошло.
— На Зину?
— На какую Зину! На сотрудника Федеральной службы безопасности.
— Из ФСБ? И на кого напали?
— Если по порядку, то приезжал тут один, — довольно туманно отозвался капитан. — Ко мне приходил. Представился. Удостоверение показал. Все чин по чину.
— И что теперь?
— А потом пропал! Я-то думал, что он нашел, что искал, да и уехал себе обратно. И вы сказали, что его машины на стоянке нету.
— И что?
— А он — нет!
— Простите, а что он?
— Не уехал никуда! Пропал!
Подруги размышляли. Не иначе как капитан говорит про их знакомого тихоню Вениамина. Серый неприметный мужчинка, который поведал им о махинациях убитого к тому моменту Сухоручко, а потом пропал. Они и думать про него совсем забыли. Недалеко в этом смысле они ушли от капитана. Как говорится, с глаз долой, из мозгов вон. А человек, оказывается, не уехал никуда. Он тут пропал.
— Вы уверены? — на всякий случай переспросила Мариша. — Уверены, что он тут пропал?
— Кто? Я? — горько произнес капитан. — Лично я уже ни в чем не уверен. Это его коллеги уверены, что он где-то тут остался.
— Остался? В каком это смысле остался?
— В виде трупа, я так полагаю.
Катька с Маришей похолодели. Это уж совсем не лезло ни в какие ворота. Ведь с несчастным Вениамином они разговаривали последними. И теперь, если за них возьмется служба безопасности, даже страшно себе представить, чем это грозит самим подругам. Да еще эти странные намеки капитана. Ведь он сказал, что позвал их в связи с нападением на сотрудника безопасности. О, какой ужас!
— Не могут же они вот так взять и запросто обвинить нас в убийстве их коллеги, — изрядно струхнув, прошептала Катька. — Мы его и видели-то всего раз.
— Когда он к нам в гостиницу приходил.
— Не знаю, не знаю, — произнес капитан. — Пока они ушли, по округе его следы ищут. Но скоро обещали вернуться.
— А мы им зачем?
— Сдается мне, что у его коллег сложилось о вас весьма нелицеприятное мнение.
— О нас? Как это? Они нас даже еще не видели!
В ответ капитан снова начал странно ухмыляться, чем довел подруг до ручки. Они буквально лопались от бешенства. И если бы не вернувшийся из Ильичевки Коля, то даже страшно представить, чем бы закончилось для капитана сегодняшнее утро.
— Все узнал! — радостно возвестил Коля, вбегая в дом. — Матюшин его фамилия!
— Матюшин? Матюшин? Не знаю такого.
— А он и не местный. Сестры сказали, очень известный в своем роде человек. Ученый.
— Ученый? Только известного ученого нам тут и не хватало!
— Ага, да еще убитого практически у нас под носом.
— Надеюсь, он хоть не нобелевский лауреат? — кинув на помощника хмурый взгляд, уточнил капитан.
— Насчет Нобеля не знаю, а других наград у него хватает.
— Ой, беда! И что теперь делать?
— Теперь сюда его жена едет. Сестры ей при мне позвонили. И она как узнала, что мужа ее убили, сразу же сказала, что едет.
— Из Питера?
— Из него самого.
— Так, — принялся прикидывать капитан, — где-то час назад она выехала. К обеду прибудет.
— Точно!
— И что дамочка из себя представляет?
— Чумовая тетка! Как услышала, что ее мужа убили, так орала, что даже мне слышно было.
— А что кричала?
— Не уберегли, дуры тупые! Говорила вам, глаз да глаз за ним нужен. За что вам деньги плачены были?
— Это она на монахинь так разорялась?
— Ну да!
— Ничего себе! — неприятно поразился капитан и даже головой осуждающе покачал: — Ничего святого у человека нет.
