Вот этого-то она как раз и боялась!
– В самом деле? А как же уборщицы?
– Они сейчас моют полы в спортивном зале и появятся в этой части здания не раньше, чем через час. – Ладонь Брайса опустилась на руку Кэтлин, когда та пыталась удержать поднятые с пола учебники. – Ты вся дрожишь. Я боюсь, что ты снова упадешь в обморок.
– Со мной все в порядке! – сказала она, отпрянув. – Мне просто не нравится, когда ко мне кто-нибудь подкрадывается и застает врасплох.
– Но ведь я не кто-нибудь, не посторонний для тебя человек! – запротестовал Брайс и, кивнув на свою больную ногу, добавил: – Как видишь, я лишен возможности подкрадываться.
– Понимаю, ты герой, вернувшийся в родной город, чтобы похоронить жену. Но если теперь тебя часто будут видеть со мной, то скоро вся симпатия и сочувствие к тебе со стороны твоих почтенных родственничков и их друзей растворится в воздухе. И ты станешь изгнанником вроде меня.
– Я вовсе не ищу сочувствия, дорогая моя. Мне нужна только информация.
Дорогая моя… Так он называл ее очень давно, еще когда они любили друг друга. Ей тогда только-только исполнилось семнадцать. А он перещел на последний курс университета, находившегося за сотни миль от их города. Был конец августа, они лежали на траве, глядя в безоблачное небо и слушая крики чаек и звуки прибоя. Брайс прижимался к ней и шептал на ухо: "Когда мы расстаемся, я не нахожу себе места от тоски. Я буду любить тебя всегда".
Но все обернулось не так, как им хотелось. Через год она на два с половиной месяца уехала в Италию изучать историю искусств. По возвращении узнала от Джейн, что он все это время с кем-то встречался…
Кэтлин была потрясена и разбита, хотя в глубине души понимала, что убиваться не следует. Еще тогда, когда ее учеба в Италии подходила к концу, следовало понять, что назревает что-то неприятное. Звонки от Брайса становились все более редкими, и из-за бесконечных пауз во время разговора складывалось впечатление, что ему просто нечего ей сказать.
Когда она вернулась, он ее не встретил, хотя и обещал. Каково было пережить это юной женщине, которая знала, что ждет ребенка от своего любимого… Он также не пришел на День благодарения… А на Рождество демонстративно привел на вечеринку свою новую подружку, после чего все стало ясно.
– Вот видишь, какой подлец этот Брайс Джордан! – шептала ей тогда Джейн. – Ты вроде не дура, но как же в таком случае позволила себе влюбиться в него? Забудь о нем и поскорей! Здесь плавает рыба покрупнее!
Но ей не хотелось его ни на кого менять. Забыть! Легче сказать, чем осуществить такое…
Сложив наконец в сумку учебники и журнал, Кэтлин поднялась и поставила ее на стол.
– В субботу мы уже говорили об этом. Я рассказала тебе все, что знаю.
– Хорошо, – Брайс пожал плечами, – тогда не стану тебя ни о чем спрашивать.
Кэтлин почувствовала облегчение.
– Я рада, что ты наконец начал верить мне.
– Естественно, – ответил он. – Ты ведь не из тех, кто стал бы утаивать от меня что-то важное, не так ли?
Облегчение мгновенно перешло в настороженность.
– Тогда с какой целью ты пришел сюда?
– Главным образом затем, чтобы попросить прощения за то, что произошло в субботу на поминках. Если бы я только знал, что Лесли так набросится на тебя, то…
– Ты не мог предугадать ее реакции, – перебила его Кэтлин. – Так что можешь считать, что прощен.
– Не всякая женщина отнеслась бы к этому с таким пониманием, – с чувством произнес Брайс. – Но ведь ты не всякая… Ты особенная!
Ей вначале захотелось рассмеяться, но что-то внутри заставило Кэтлин насторожиться. За его внешне бесхитростным поведением крылось нечто большее.
– Особенная?- спросила она. – И что же?
Брайс попытался изобразить на лице смущение. Будь его воля, даже покраснел бы, если бы только смог.
– Знаешь, ничего не могу поделать со своей ностальгией по прошлому. Как только узнал, что ты здесь работаешь, решил заехать и посмотреть. – Присев на край стола, он слабо улыбнулся, и эта улыбка пронзила ее до глубины души. – Ведь здесь мы с тобой когда-то встретились, вспомни! И полюбили друг друга. Я в первый раз поцеловал тебя совсем недалеко от этой аудитории, рядом с раздевалкой. На кончике носа у тебя тогда был след от шариковой ручки.
– Ты это помнишь… – сказала Кэтлин, почувствовав, что на душе потеплело. – Надо же!
– Из того времени я помню все. Ничто не может сравниться с романтикой юности.
Кэтлин начинала ощущать доверие к этому человеку.
– И все же не стоит возвращаться к этому.
– Но почему? Разве я не вправе поделиться с тобой тем, что на душе?
Он выглядит вполне искренним, подумалось ей. Так ли это? Или Брайс все-таки снова затеял одну из своих игр и пытается сбить ее с толку? А может быть, она видит ловушку там, где ее нет и в помине?
Решив, что лучше оставаться настороже и вообще закончить разговор, Кэтлин кивнула на свою сумку и сказала:
– Мне пора идти. Вечером у меня полно дел.
– И мне пора. Надо разобраться с вещами Джейн. Их так много, что просто ума не приложу, что с ними делать, И еще дом… Столько места мне одному не нужно.
Простившись, он направился к выходу. И Кэтлин вдруг ощутила необъяснимое разочарование от того, что Брайс принял ее предложение и распрощался с видимой легкостью. Хотя стоит ли драматизировать? – подумала она. Пусть даже ее сердце и подпрыгивало в груди от его улыбки, но ведь оба они уже не те, что прежде. Первая любовь не выдержала испытаний, и лучи весеннего солнца не смогут оживить ее…
И все же неожиданный визит Брайса выбил Кэтлин из колеи привычной жизни куда сильнее, чем даже их встреча на похоронах. В ней вдруг всколыхнулись чувства, до сих пор дремавшие где-то на дне сердца и лишь изредка намекавшие на свое существование. А сейчас его голос, изгиб губ, проницательный взгляд голубых глаз заставили Кэтлин подспудно желать того, что до сих пор казалось невозможным и нелепым.
Кэтлин дождалась, пока шаги Брайса стихнут в коридоре, после чего отправилась в раздевалку для преподавателей, чтобы забрать свое пальто. Надев его и застегнув пуговицы, она вышла из школы.
Все небо плотно покрывали тучи, накрапывал холодный дождь. Наклонный спуск от школьной двери до тротуара был покрыт тонкой коркой льда. Дважды Кэтлин едва не упала, в последнюю секунду успевая ухватиться за металлические перила, идущие параллельно спуску. Но неприятности начались, когда она ступила на скользкий тротуар, на котором держаться уже было не за что.
Сапоги разъезжались в стороны, и повернуться ни налево, ни направо было невозможно. Она сделала несколько неуклюжих шагов вперед, чувствуя, что сумка предательски бьется о бок, мешая держать равновесие. Готовая разрыдаться, Кэтлин с трудом добралась до кучи снега рядом с бордюрным камнем. День и без того начался из рук вон плохо, а теперь из-за гололеда она попадет домой в лучшем случае к полуночи. Отчаявшись, Кэтлин начала громко проклинать всех и вся, изливая свой гнев на пустынную улицу.
