«Простите меня, – гласила она, – но настало самое время предать ваше платье давно заслуженному забвению. Надеюсь, замена придется вам по душе». Внизу – инициалы «Л. де А.», верно, на тот случай, если она сама не догадается, кто в ответе за это… это безобразие.
– Да как он смеет! – вслух произнесла Дженет. Голос у нее дрожал. – Как он смеет критиковать мой вкус!
В порыве ярости она предпочла не вспоминать, что пропавшее платье было ее самым нелюбимым и что облачилась она в него исключительно в виде протестующего жеста.
Гнев напрочь заглушал в ней доводы рассудка, подсказывающие, что маркиз просто-напросто раскусил ее игру и отреагировал на нее в характерном для него стиле провокации.
– Не имеет права! – негодовала она, все больше распаляясь. – Будь я проклята, если надену это гнусное платье!..
Тут она вынуждена была остановиться, внезапно осознав, что особого выбора-то у нее и нет. Либо отправляться в дом в одном белье, либо снова залезать в мокрый холодный купальник. Ни то, ни другое ее не привлекало.
Дженет неохотно принялась натягивать новое платье, едва ли не надеясь, что оно не подойдет – хотя подобная перспектива и грозила необходимостью тащиться обратно замотанной в полотенце. Но нет. Платье подошло, точно на нее шили: идеально облегало тоненькую талию, спереди вырезано ровно настолько, чтобы проглядывало лишь самое начало подъема груди, а чуть ниже колена пенились воздушные складки подола. Да и цвет мне явно к лицу, хмуро признала Дженет. Однако такая точность лишь усугубляла неловкость ситуации, негласно подразумевая, что Леон де Астен знает ее во всех подробностях – рост, размер, даже оттенок кожи.
Поймав себя на том, что вся дрожит, Дженет сердито помотала головой. Предстоит схватка. И являться на нее надлежит гордо, во всеоружии, а не дрожащей и сконфуженной, точно робкая девочка, не умеющая за себя постоять.
Вернувшись в дом, она остановилась в холле, сбитая с толку очередным препятствием. Где искать Леона? У него в кабинете – но где этот самый кабинет расположен? Не станешь же заглядывать во все двери подряд. И, как на грех, услужливого мажордома на сей раз в холле не обнаружилось.
Пока она раздумывала, одна из дверей вдруг отворилась и оттуда вышел Анри Бристоль. Он не сразу заметил молодую женщину, поскольку продолжал через плечо договаривать какую-то уже начатую фразу. Но стоило ему повернуться, брови у него так и взлетели вверх от изумления.
– Мадемуазель Литтон? – Он засмеялся. – Простите, не сразу узнал вас.
Дженет ослепительно улыбнулась в ответ.
– Ничего, месье. Порой я сама себя не узнаю. Скажите, наш господин и повелитель один? Мне бы хотелось поговорить с ним.
– Он будет чрезвычайно рад, мадемуазель, – галантно ответил Анри.
Вот это вряд ли, подумала Дженет, проходя мимо молодого человека в кабинет.
Комната оказалась большой, с тяжелыми сводами, стены сплошь укрыты старинными книжными полками. Зато прочая мебель явно была самая что ни на есть современная, а на краешке стола небрежно примостился Леон де Астен, ни капельки не средневековый в. своих шортах, обнажавших длинные мускулистые ноги, и рубашке с коротким рукавом. Чуть хмурясь, он всецело ушел в изучение каких-то бумаг.
– Могу ли сказать вам два слова, месье? – ясным холодным тоном осведомилась Дженет, закрывая за собой дверь кабинета.
– Похоже, слова эти не из приятных, – оторвав взгляд от документов, маркиз устремил его на гостью. И во взгляде этом читалось откровенное восхищение. – А я-то думал, вы придете поблагодарить меня.
– Поблагодарить? – Она невольно повысила голос. – За что? За оскорбление?
– Какое оскорбление?
– Сами знаете. – Она с подчеркнутым отвращением приподняла двумя пальчиками краешек платья. – Вот это.
– Мне очень жаль, если оно вам не понравилось, – после секундной паузы произнес он. – Но ничего. Мы это в два счета исправим. Что вам так не угодило – покрой, цвет или материал?
– Дело в другом. – Дженет тряхнула головой. – Дело в самой концепции, будто вы можете покупать мне одежду.
На лице его изобразилось удивление.
– Но я обеспечиваю униформой весь мой персонал. Никто еще не жаловался.
Молодая женщина задохнулась от негодования.
– Вы называете это униформой. Да вы что, шутите?
– Давайте пойдем на компромисс и назовем это рабочей одеждой, – как ни в чем не бывало предложил он.
Чтобы успокоиться, Дженет сделала глубокий вдох.
– Никаких компромиссов! – отрезала она. – На предыдущих работах я всегда носила свою собственную одежду.
– И она всегда напоминала тот балахон, в котором вы вышли к завтраку, или вы избрали его специально к этому случаю?
Чуть слышимая смешинка в его голосе отнюдь не способствовала спокойствию духа Дженет. Равно как и осознание того факта, что он уже за завтраком раскусил ее хитроумный план.
– Мне бесконечно жаль, что моя манера одеваться не соответствует вашим высочайшим стандартам, – язвительно произнесла она. – И все же я предпочитаю носить свои собственные вещи. Будьте любезны вернуть мое платье.
– Увы, – после очередной паузы отозвался он, – с этим могут возникнуть проблемы.
– Решительно не понимаю почему.
– Ну причин можно насчитать несколько, – хладнокровно пустился в объяснения Леон. – Во-первых, мой дядя. У него, видите ли, обостренное чувство прекрасного и ваше решение закутаться в тот бесформенный мешок нанесло ему тяжкий удар. Он уже не так молод, и я должен считаться с его чувствами. Улавливаете, к чему это я?
– Нет, – сердито заявила Дженет.
– Ну хорошо. Тогда пункт следующий: судьба самого платья, – раздумчиво продолжал маркиз. – Я велел Николь его сжечь. Наверняка она уже это сделала.
Молодая женщина недоверчиво уставилась на собеседника.
– Вы сожгли мое платье? – со зловещим спокойствием переспросила она.
– Ну да, – кивнул он. – Решил, что так проще всего. Иначе, боюсь, оно так и продолжало бы преследовать нас все время вашего пребывания здесь.
– Немыслимо… – У Дженет задрожали губы. – Вы не могли, не смели так поступать!
– К несчастью, уже ничего не исправишь. – Леон пожал плечами, но тут же добавил: – Хотя, положа руку на сердце, не могу сказать, чтобы я искренне о том сожалел. Тем более, когда вы стоите предо мной в обновке.
Он спрыгнул со стола и шагнул к ней.
– Боже, Жанет! – В голосе его зазвучали страстные и пылкие нотки. – Неужели вы не знаете, насколько прекрасны?
Дженет потупилась, чувствуя, как ее испепеляет жаркий взор Леона.
– Вы не имеете права говорить мне такие вещи, – тихо сказала она. – Вы не должны говорить такое никому, кроме Флоры.
