А из дома выбежали двое, Пахомов увидел их в зеркало заднего вида. Они бежали к машине. Один кричал белобрысому, требуя остановить «Хаммер», другой выдергивал из кобуры пистолет. Белобрысый испугался, шарахнулся к сторожке, на ходу нажав на кнопку. Ворота стали закрываться, но Пахомова это уже не могло остановить.
Ворота ударили в дверь машины, когда он выезжал, но задержать ее не смогли. И пули, полетевшие вслед, лишь разбили заднее стекло.
«Хаммер» выскочил на дорогу, ведущую в обход поселка. Олег уже достаточно изучил город, он знал, куда ведет этот путь. И как покинуть город, тоже знал. По дороге в направлении Омска. Татьяна с ним, пора вырываться из волчьего мешка.
— Погоны новые, — сказал он, обращаясь к ней.
— Не люблю мятые погоны.
— Погоны должны быть чистыми, а мятые они там или нет…
— Это ты о чем? — настороженно глянула на него Татьяна.
— Откуда новые погоны, спрашиваю? Чащин подогнал?
— Да, я попросила, — кивнула она, не сводя с него глаз.
— В спальне у него попросила?
— Ты не можешь говорить со мной в таком тоне! — предостерегающе мотнула она головой.
— Я видел тебя в окне. Я видел тебя в его спальне.
Пахомов бросил взгляд в зеркало заднего вида. Погони вроде бы нет. Значит, не зря он изрезал колеса, потеряв на этом несколько драгоценных секунд.
— Это моя спальня!
— Да? Ну, тогда ты неплохо там себя чувствовала…
— Я не собираюсь перед тобой отчитываться!
— Ты еще арестуй меня, — усмехнулся он.
— За что?
— За убийство. Я же Леву и Костю убил.
— Ты не убивал. Это Чащин.
— Да, но ищут меня. Весь город в моих фотографиях.
— И орудие убийства есть с твоими пальчиками.
— Есть. И я это знаю. А тебе кто сказал?
— Чащин.
— А про Кручинина не сказал?
— А что он мог сказать про Кручинина?
— Купили Кручинина. С потрохами купили. А Кручинин убедил Терехова в том, что я убил своих ребят… Или Терехова тоже купили.
— Терехова?! Купили?!. Это вряд ли! — мотнула головой Татьяна. — Я его знаю, я в нем уверена.
— А я ни в ком не уверен. Даже в тебе.
— Я не буду перед тобой оправдываться. — Татьяна косо глянула на Олега и отвернулась.
— Куда делся Чащин?
— Тревога у них какая-то. Тебя ищут.
— Где ищут?
— Где-то в тайге засекли.
— Меня?
— Я так поняла.
— Что ты еще поняла?
— Не надо со мной так говорить! — Татьяна набрала воздух и задержала дыхание, как будто сдерживала гнев.
— Ты спала с Чащиным?
Она ничего не сказала, только шумно выпустила воздух.
— Хорошо, спросим по-другому, — дрожащим от волнения голосом сказал он. — Я могу тебе доверять?
— Да!
Она не раздумывала над вопросом и ответ дала без подозрительной поспешности. Олег чувствовал, что ей можно доверять. Но ведь она спала с Чащиным. Он точно это знал. Но мог ли он упрекать в этом Татьяну? Может, у нее не было иного выхода, как лечь с ним. Или он сначала взял ее силой, а потом она уже смирилась… А если она влюблена в него?..
— Я тебе не верю, — сквозь зубы тихо сказал он.
— Может, еще и высадишь меня? — нервно, с досадой спросила она.
Он резко остановил машину, и она, если бы не уперлась руками в «торпеду», врезалась бы головой в лобовое стекло.
— Что это значит?
— Тебе самой решать, выходить или нет. Только быстро, у меня нет времени.
— Я остаюсь.
— Тогда пристегивайся, — срывая машину с места, сказал он.
— У нас нет времени, — напомнила Татьяна.
— Кто убил Духова и Черновицына?
— Кто — не знаю, но заказал их Чащин.
— Ты уверена в этом?
— Да.
— Доказательства есть?
— Его признание.
— От которого он может отказаться.
— Не может, а откажется.
— Ты знаешь, что произошло в ту ночь?
— Знаю. Был убил Духов, был убит Черновицын. И в тебя стреляли.
— Ты видела, как в меня стреляли?
— Нет.
— Ты могла видеть. Если бы ты не спала, а стояла у окна…
— Я тебя поняла, — кивнула Знаменова. — Я стояла у окна и все видела. Ты ни в чем не виноват. В тебя стреляли, а меня похитили. Я дам показания против Чащина. Но это еще не все, что я могу дать.
— А ты мало дала? — Пахомов резко глянул на нее.
— Что?! — опешила она от возмущения.
— Что еще?
— Да, я дала… — выдохнула она, зажмурив глаза.
Ей страшно было признаться в содеянном, и все же она решилась.
— Я пыталась бежать, они бросили меня в погреб…
— Не надо! — Он коснулся ее коленки.
Ему сейчас не нужны были откровения, от которых он мог окончательно лишиться контроля над собой. Машина шла окраиной города, но, возможно, на ней установлена спутниковая система слежения, и дорогу могли перекрыть в любой момент. Или погоня сядет на хвост. Придется прорываться с боем, а как это сделать, если рука будет дрожать от волнения?
— Он сказал, что меня изнасилуют, если я попытаюсь сбежать. Я сказала, что пусть меня лучше убьют… Он дал мне пистолет, я хотела застрелиться, но патрон был поврежден… Я правда хотела умереть. Но потом поняла, что нужно жить. Почему должна умирать я? Я умру, а Чащин будет жить — это справедливо? — с надрывом в голосе спросила она.
Ответ последовал незамедлительно:
— Нет.
— К тому же я следователь, и передо мной была поставлена задача. Я должна была узнать, кто убил Варнавину, Сайко, Калинкину… — Она задумалась, вспоминая фамилии потерпевших.
— Узнала?
— Я должна была узнать. А Чащин мог сказать мне, кто это сделал.
Машина шла через частный сектор, застроенный небольшими однотипными домиками. У перекрестка на обочине дороги стояла потрепанная жизнью «Газель» с синим фургоном, водитель был рядом. Опираясь на открытую дверь, он о чем-то трепался со своим знакомым.
— Ты в форме, — останавливая «Хаммер», сказал Олег. — Скажи, что мы преследуем особо опасного преступника. Скажи, что нам нужна «Газель».
— Я поняла.
Татьяна вышла из машины, стремительным шагом приблизилась к водителю и потребовала у него машину. Пахомов, смахнув с заднего сиденья свой драгоценный рюкзак, также покинул «Хаммер». И вручил ошарашенному водителю ключи от машины:
