Он уже знал, что человек может обладать сверхспособностями, но чтобы кротов на помощь призывать?! Нет, это уж слишком.
— Два крота, одного зовут Правой, а другого Левой! — Алла оторвала от руля обе руки, поднесла к плечам устремленные вверх намозоленные ладони.
— Ты молодец.
— Я не говорила, что ты у меня был. Они сами это поняли. Ну, тогда, когда я тебя выгнала… Я знала, что они едут, поэтому выгнала…
— И бабушка меня твоя толкала.
— Тебе показалось.
— И волчьей кровью она меня поила.
— Кровью я тебя поила.
— И где ты ее взяла?
— Там волк возле норы лежал, уже не живой, но еще и не мертвый. А я знаю, как волчья кровь лечит… И бабушка знала… Если бы не кровь, ты бы не выжил… Ты тоже был ни живой, ни мертвый. В тебя волчья душа вселилась…
— Не знаю.
— Знаешь. Ты должен ее чувствовать…
— Бабушкины сказки.
— Сказки, — кивнула Голикова. — Моей бабушки сказки.
— Ну, твою бабушку я знаю… А про Татьяну тоже сказка?
— Про какую Татьяну?
— Ты сказала, что моя женщина жива.
— Да, говорила. Ее зовут Татьяна?
— Подполковник полиции Знаменова Татьяна Сергеевна.
— Не знаю, не видела. А что увидела, то сказала. Она твоя женщина.
— Моя.
— Я так и поняла. А спасти ее не могла… Тебя спасла, а ее — нет. Но это не моя вина.
Пахомов кивнул. Действительно, не так давно Алла фактически заставила его уйти от опасности. Но и это мелочь по сравнению с тем, как она вытащила его с того света в лачуге своей бабушки. Она и сама тогда приняла участие, и даже бабушку с того света позвала себе на помощь.
— Ты тоже мне сегодня помог, — сказала она. — Можно сказать, мы в расчете.
— Ну, не знаю. Пока я в машине, тебе покоя не будет. Ты далеко не уйдешь.
— Это плохо, — вздохнула Голикова. — Если я тебя сейчас высажу, то все равно будет плохо.
— Ну почему же? Возможно, тебя не убьют.
— Не хотелось бы.
— Но все равно ты далеко не уйдешь.
— Есть одно место. Там меня не найдут. — Алла сделала особый упор на себя в единственном числе.
Не хотела она, чтобы Олег ехал с ней. И ее можно было понять. Его будут искать до последнего, а о ней скоро забудут. Если она сможет затеряться на бескрайних просторах страны.
— Я тоже знаю такое место, — сказал он. — В Москве. Там тебя никто не тронет. Если там буду я. Но я туда не спешу. Мне сначала здесь нужно разобраться.
— Я знаю. Ты будешь драться до последнего. В тебе живет волк, но ты человек. И мент… Ты что-то хочешь узнать?
— Да. Почему убили Бортникова?
— Если я тебе скажу, ты увязнешь еще глубже. Как страус в песке, только наоборот, — усмехнулась Алла.
— Это как?
— Одна голова из песка торчать будет.
— Ничего, выкарабкаюсь… Так в чем Бортников перед Чащиным провинился?
— Я не знаю, кто такой Чащин.
— Зато он тебя знает. И людей к тебе приставил, которые тебя в погребе держали.
— Там, в лесу, завод есть.
— Какой завод?
— Там золото плавят, серебро. В слитки переплавляют.
— Где?
— Где точно, не знаю. Юра знал.
— За это его и убили?
— Ну-у… — в раздумье протянула Голикова. И вдруг резко: — Да!
Действительно, если Пахомов дал ей такую возможность, почему бы не отделаться простым ответом.
— И много золота Юра с этого завода увел?
— Не уводил он.
— Алла, ты же хотела со мной договориться. Ты говоришь мне правду, а я оставляю тебя в покое. Ты мне сейчас говоришь, и я прямо сейчас ухожу. А ты езжай в свое место, где тебя не найдут.
— Прямо сейчас и уйдешь?
— Да, пока не рассвело. Потом поздно будет. Вертолет в воздух поднимется, не уйдешь.
— Да, вертолет… — пугливо кивнула она.
— Или мне лучше с тобой остаться?
— Нет, с тобой покоя не будет… Юра не воровал золото. Оно само его нашло.
— Интересно.
— Человек с золотом шел, у него на ночь остановился. Юра его не трогал, он сам к нему полез. Убить хотел, чтобы он про него не рассказал. А Юра сам его убил. А у него в рюкзаке золото было… Человек этот исчез, его долго искали. Потом подумали, что Юра его убил, а золото себе взял. Били его, хотели, чтобы он признался. А он молчал… Мне только и сказал… Мы уехать с ним хотели, далеко-далеко. Да не успели…
— А золото он где прятал? — усмехнулся Олег.
— Не важно.
— В волчьей норе?
— Может быть.
— А говорила, что я сам из норы вылез.
— Ну, не совсем… Пришлось повозиться. Но я же тебя не бросила.
— Так я тебя и не обвиняю. И всю жизнь спасибо говорить буду… Значит, завод, говоришь?
— Где — не знаю…
— Ты же ясновидящая.
— Ну, что-то, может, и вижу. А завод не вижу.
— А Татьяну? Где она?
— Тоже не вижу… И не видела… Я когда к егерскому дому подошла, они уезжать собирались. Женщина у них там, в машине, была. Я слышала, они про нее говорили…
— Что говорили?
— Ну, что с ней заканчивать надо. В смысле, убивать. Один сказал, что убить ее нужно, а другой сказал, что не нужно. Сказал, что пригодится…
— Кто сказал?
— Я не видела, только слышала.
— А куда увезли?
Пожав плечами, Голикова остановила машину. Олег понял, что пора выходить. Противиться он не стал. Договор дороже денег — это во-первых. А во-вторых, ему не по пути с теми, кто бежит от проблем. Его задача — создавать проблемы. Тем, кто не хочет жить в ладах с законом.
Он углубился в лес, запутал следы и повернул в обратную сторону. Небо над головой уже светлое, под покров темноты не спрячешься, но Пахомов знал способ, как подкрасться к дому Голиковой незаметно. Засады там уже быть не должно, и он воспользуется этим. Чащин поднимет на его поиски всех, кого можно, поэтому сейчас не время гулять по лесу. Олег проведет день в доме, который условно можно назвать эпицентром очередных событий. Там его искать никто не будет. А если вдруг нагрянут гости, он их встретит. Надо же как-то узнать, где Татьяна. Вдруг она все-таки жива?
* * *
Женщина должна спать обнаженной. Тело у Татьяны красивое, без изъянов, и непонятно, почему на ней ночная сорочка. И, вообще, почему она у него в постели? Неужели сама пришла?
