В доме стало совсем-совсем темно. Близко-близко, прямо над самой крышей грохнул гром. Ронни перепугался, задрожал, подбежал к Тиму. А Кася, которая спала на кресле, свернувшись калачиком, даже и ухом не повела.
– Ты чего это, Ронни? – потрепал его по спинке Тим. – Не бойся, мы же с тобой в доме, под крышей.
Но Ронни ничего не ответил. Здесь, в доме бабы Кати, ни он, ни Кася ничего не говорили. И не пытались. Может, здесь им было нельзя? Кто знает…
Баба Катя включила свет.
– Ты что это в темноте глаза портишь, Милочка? – заметила она. – Тимоша, а ты что не почитаешь? Хочешь, вот рассказы про Дениску. Дедушка делал к ним рисунки. Дать тебе?
– Не, – покачал головой Тим. – Я лучше порисую.
– Ну порисуй, порисуй, дорогой ты мой художник, – сказала баба Катя, погладила Тима по голове и как-то странно вздохнула.
Тим не понял, чего такого он сказал, что бабушке вздумалось так печально вздыхать.
А дождь за окном всё лил и лил, постукивал в оконные стёкла, быстрыми потоками скатывался вниз. Сквозь водяную завесу едва можно было различить, как ёлки размахивают ветками, точно собираются взлететь в небеса. Это значит, что дождь не просто дождь, а дождь с ветром. Тим достал альбом для рисования и цветные фломастеры, которые мама не забыла положить в его рюкзачок. Вспомнив о маме, Тим вдруг загрустил. Скорее бы вернулись папа и мама, и тогда… Но вдруг он перебил самого себя:
– Что это я? В московской квартире никогда не случается ничего волшебного! А здесь…
Чего это он вдруг разнюнился? Скоро дождик кончится, скоро ветер прогонит тучи, и выглянет солнышко, и они с Людмилкой… Да, да, да! Они побегут в глубину сада, туда, где самая высокая ель, и старый дуб, и цветёт таволга у забора, и землю вокруг устилает своими круглыми листочками копытень.
Тим принялся рисовать. Он нарисовал ель, и дуб, и возле них – Коня. Конь получился красивый, с шикарной гривой и длинным хвостом. Тим было задумался, надо ли изобразить на картинке самого себя и Людмилку, но тут баба Катя позвала обедать.
Дождь тем временем налил вокруг дома ого-го какие лужи! Там, где в лужу падала капля дождя, вздувался и плыл по воде весёлый водяной пузырь. Плыл, лопался, рядом падала новая капля, и появлялся новый пузырь. Вскоре вся поверхность лужи покрылась пузырями. А потом дождинки стали падать всё реже и реже, и дождь наконец перестал.
Людмилка и Тим выбежали на крыльцо. Ох, каким свежим, каким лёгким сделался воздух после грозы! А на небе, высоко над ёлками, сверкающим коромыслом повисла радуга.
– Побежали? – глянул на сестру Тим.
– Ага, – отозвалась Людмилка.
И они уже было сбежали с крыльца, но в дверях показалась баба Катя.
– Стоп, стоп, стоп! – сказала она. – Быстро снять кроссовки и обуть резиновые сапожки – мокреть-то кругом какая! И ветровочки с капюшоном наденьте – с деревьев вовсю ещё капает…
…Капельки прошедшего дождя поблёскивали на траве и на листьях. В них заиграло, заблестело выглянувшее из-за туч солнце. Большая ёлка в том самом углу сада стояла молча, густые еловые лапы были неподвижны. Было тихо. Ветер, видно, тоже улетел вслед за дождём.
– Тим, будем говорить стих? – спросила Людмилка.
– Ага. Будем.
– Тим, а ведь сейчас совсем даже и не утро, – засомневалась Людмилка.
– Так ведь можно же попробовать, – раздался насмешливый голосок. – В Сказке утро может оказаться, когда захочешь.
– Кася? Ты откуда взялась? Ты же так крепко спала! – удивилась Людмилка.
– Проснулась, – хмыкнула Кася.
– Попробовать, так попробовать, – расхрабрился Тим. Он сосредоточился, вспоминая нужные слова:
На рассвете, рано-рано,
Конь выходит из тумана.
Конь тихонько бьёт копытом,
Значит, в Сказку дверь открыта.
Значит, Сказка впереди…
– Не стесняйся, заходи, – добавила Кася.
И опять, как в тот раз, возле забора появилось облако густого тумана. А из облака вышел тот самый Конь. Значит, и правда Сказка началась. А в Сказке, если попросишь, утро наступит даже и вечером! Как и тогда, Конь пригласил их заходить, и облачко тумана уплыло вверх, и Конь исчез. И вот уже Марфуша улыбается, приветливо здороваясь с ними. Только теперь не было никакого домика с крылечком, они оказались рядом с ней на лесной полянке. Полянку окружали весёлые белоствольные берёзки. Ребята так обрадовались, снова встретив эту симпатичную приветливую девушку, рванулись навстречу, но Кася торопливо стукнула Тима лапой, и он хорошо, что сразу вспомнил:
– Людмилка, быстро, три раза оглянуться назад, а не то… сама знаешь…
Кася осталась довольна. Молодец парень, даже без слов её понял!
– Как хорошо, что вы пришли, – сказала Марфуша. – Вместе будем искать.
– Что искать? Грибы? – спросил Тим.
«А что ещё в лесу искать?» – подумала Людмилка.
– Нет, не грибы, – сказала Марфуша. – Не до грибов сейчас. Ведь у вас другая бабушка болеет, – неожиданно заметила она.
– Болеет. Папа с мамой к ней поехали в Пензу, очень тревожатся, – отозвалась Людмилка, про себя удивившись, откуда Марфуша всё знает. Впрочем, подумала она, ведь Марфуша всё слышит у бабы Кати на буфете.
Ах, как всё удивительно и необычно у бабы Кати в Жучках!
– Что искать-то будем, если не грибы и не ягоды? – поинтересовался Тим.
– Цветы, – пояснила Марфуша. – Волшебные целебные цветы. Надо их найти и отправить вашей бабушке в Пензу. Они помогут ей встать на ноги.
– Цветы? Какие цветы?
– Они так и называются, цветы Встань-и-ходи. Только их очень трудно находить. Они прячутся от людей.
– Почему? – разом спросили Тим и Людмилка.
– Это давняя история, – сказала Марфуша. – Эти цветы очень добрые, и они из всех сил старались накопить в себе соки, которые могли бы помогать людям побеждать болезни. И вот однажды, вы знаете, такое случается, в Сказке оказался один глупый человек. Он не сумел понять их и услышать. Он сорвал несколько цветочков, небрежно понюхал и бросил на землю. «Какой никчёмный сорняк», – пробормотал он. И тогда все цветы Встань-и-ходи очень обиделись и стали прятаться от людей. И найти их теперь очень-очень непросто. Но мы всё-таки постараемся. Эти цветы ведь по-прежнему не потеряли своих волшебных целебных свойств.
