– Вынужден откланяться, – говорит Спенсер, подмигивая мне, а потом окидывает совершенно беспардонным взглядом блондинку, сидящую за соседним столом.
Я снова смотрю на свои заметки, перечитав в набросках историю про то, как Эмма, обидевшись на Джереми, приготовила ему курицу и бутерброд с собачьим мясом, потом в полдень ее замучила совесть, и она попросила меня сделать так, чтобы он его не съел. Я постучала в дверь и увидела, что Джереми уже доедает последний кусочек и что он в полном восторге – он сказал, что надо бы поинтересоваться, где его жена купила такой потрясающий le pâté. Должно быть, я сейчас расхохоталась, потому что женщина, на которую обратил внимание Спенсер, теперь смотрит на меня с плохо скрываемым любопытством. За столом она одна, в руке у нее бокал белого вина, а на стройном запястье поблескивает восхитительная золотая цепочка.
Но не могу же я начать рассказывать ей про бутерброд с собачьим мясом, поэтому я делаю вид, что мой смех – исключительно нервного характера. Только женщина все равно глаз с меня не сводит.
– Я сегодня должна познакомиться с новым начальником, – говорю я, заметив, как она прекрасна, прямо-таки роза. Ее светлые волосы уложены в стильный боб, из которого не выбивается ни единого волоска.
– Да? А кем вы работаете? – спрашивает незнакомка.
Как я ненавижу этот вопрос!
– Я агент по продаже недвижимости, – отвечаю я извиняющимся тоном. – Ну, на самом деле не совсем агент. Скорее работаю на агента по продаже недвижимости, отдел загородных домов и особняков. Нет, это только звучит так красиво, а на самом деле все куда прозаичнее! Во всяком случае, радости от встречи мало, потому что еще ни одного хорошего отзыва о будущем начальнике я не слышала.
Я делаю еще глоток шампанского.
– Слышала, что он отвратителен, – продолжаю я. – Со слов Спенсера, который был здесь минуту назад.
Она кивает. Становится понятно, что она его заметила.
– Он говорит, что Уорд – настоящий рабовладелец без чувства юмора. – Я отпиваю еще немного шампанского, уже чувствуя легкое головокружение. Вот что происходит, когда у тебя ребенок и ты редко бываешь на вечеринках.
– Спенсер говорил, что он и бабник, хотя я думаю, что он женат…
– Вот же сволочь, – говорит женщина и проводит по краешку бокала, не сводя с меня глаз.
– В точку. Хотя… Спенсер, например, неплохой собеседник! Так вот, Уорд… – продолжаю я, наслаждаясь тем, что смогла отвлечься. – Уорд? Уорд… Хотела б я знать, какой родитель назовет так своего ребенка?
– Я бы в суд подала, – поддакивает она. Ее взгляд обезоруживает, и я снова начинаю болтать.
– Кстати, я Дженьюэри. Каких только фамилий не придумают. Сэйлз! Дженьюэри Сэйлз!
Она встает, и взгляд ее тут же тускнеет.
– Простите, – говорит она. На ней кремовые брюки и золотой кардиган. У нее фигура балерины, и я вижу восхищенные взгляды мужчин, заметивших ее появление.
Когда она выходит из бара, в дверях я замечаю Надин в фиолетовом платье с вязанным вручную поясом. Я собираю свои заметки и провожу рукой по медальону, шепча:
– Пожелайте мне удачи.
– Джереми – настоящее солнце, – говорю я. Впереди – море лиц. В горле у меня пересохло, а руки трясутся, как желе, и колени подламываются. Я поднимаю стакан с водой.
– Он сердился лишь изредка, – добавляю я.
И замечаю Эмму, жену Джереми, рядом с Грэмом, с которым мы работаем в одном офисе. Эмма слегка полновата, у нее теплое, открытое лицо, и хотя ей всего-то за сорок, она не стесняется своей седины.
– Мне не очень понравилось работать в тот день, когда Эмма вместо неэтилированного бензина заправила его машину дизельным топливом…
Кто-то в зале смеется, и это дает мне стимул продолжить:
– Во многих отношениях он старомоден – просит отключать мобильные телефоны во время совещаний; вообще их не любит…
Джереми, стоящий рядом со мной, аплодирует.
– На самом деле он – полная противоположность моему представлению об агенте по продаже недвижимости!
Зал смеется, а я ловлю на себе взгляд Спенсера. Он стоит в задней части зала, разговаривает с блондинкой, которая была в баре. Невероятно. Сколько же женщин он в состоянии уболтать за неделю? Стоп. Я вспоминаю все, что ей сказала. Кто она такая вообще?
– Я могу с уверенностью сказать, что по вам будут скучать все здесь присутствующие, без исключения, – продолжаю я, понимая, что по-прежнему не могу поймать мысль.
– Спасибо за то, что ты был лучшим начальником и другом.
Облегчение переполняет меня, когда я вручаю ему нечто прямоугольное, завернутое в коричневую оберточную бумагу. Это пейзаж – акварельный рисунок любимого места Джереми на побережье рыбацкой деревушки Броры.
Джереми благодарит коллектив, особенно отметив Надин – лицо нашего офиса в Лондоне в течение многих лет. И тут я замечаю, что Уорд направляется к сцене. Рядом с ним женщина с темными волосами в оранжевом платье.
– Джереми! Кто эта женщина за… – хватаю я за руку Джереми и тут же замолкаю. Ее нет.
– Дженьюэри, – он берет меня под локоток и отводит в сторонку. – Хочу сказать тебе лично: ты сделала мои последние три года незабываемыми.
– Как мило, – отвечаю я и краем глаза выхватываю Уорда. Он говорит со Спенсером.
– А твое собеседование было… пожалуй, одним из самых ярких в моей карьере, и в тот же момент, когда ты только зашла, я знал, что буду полный дурак, если тебя не возьму. Меня подкупили твоя искренность и надежность.
– В самом деле? – рассеянно роняю я, а сама думаю: «Куда она делась?»
– Твои родители и бабуля гордились бы тобой, – улыбается Джереми.
– Что? – Я вдруг спохватываюсь, что не расслышала последнюю фразу.
– Ты ведь ни слова не слышала из того, что я сказал? – посмеивается он.
– Прости меня, пожалуйста, прости! – Я поворачиваюсь к нему, целую в щеку и треплю по ладони. – Спасибо тебе за все.
– Вот увидишь – я отдаю тебя в надежные руки, – говорит Джереми, а потом очередной доброжелатель отвлекает его.
Вдруг я замечаю, как ко мне приближается Уорд. Как и Спенсер, он высокий и стройный, и на нем тоже костюм с иголочки и галстук, но он кажется старше своего возраста (Джереми как-то упомянул, что Уорду сорок один.)
– Хорошая речь, – говорит он и проводит рукой по своим густым темным волосам.
– Благодарю.
– Надо думать, вы нервничали.
– Никогда не отличалась ораторскими способностями.
И вдруг улыбка сходит с моего лица – как он узнал, что я нервничала перед речью?
Уорд всматривается в толпу и провозглашает:
