– Так, Джен, чего новенького? – говорит он, вернувшись с бутылкой белого вина, двумя бокалами и парой пакетов сухого жареного арахиса. – Как там старый добрый Уорд?
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, просто хочу начать разговор.
– Прости.
Веди себя нормально, Джен. Я протягиваю руку вниз и глажу Спада по спинке. Он сидит, положив голову на мое бедро, и мне так тепло.
– Все прекрасно.
Уорд любит повторять фразу «Прекрасно – значит ужасно».
– Мне трудно это признавать, но в последнее время в нашем зале совещаний мы все чаще говорим именно о «Шервудс». Ваши дела идут хорошо, – говорит Спенсер.
Это правда. Теперь почти 80 процентов сделок – наши.
– Джен, друг мой. Что-то не так, я это вижу.
Я смотрю на Спенсера, понимая, что не могу рассказать ему об Уорде. Он не должен знать.
– Ты можешь доверять мне.
Я провожу пальцем по ободку бокала, который уже почти пуст.
– По-моему, я погрязла в рутине, – выдавливаю я из себя.
– Все мы в ней погрязли.
– И ты, Спенс?
– Иногда. Я уже много лет выполняю одну и ту же работу и живу в одной и той же старой квартирке. Многие из моих друзей уже завели семью, уехали из Лондона, завели детей.
– А ты?
– Нужна правильная женщина.
Он смотрит на меня.
– А я снова задумалась о том, чтобы вернуться в издательский бизнес.
– Зачем? Ты же прекрасно выполняешь свою работу.
Спенсер доливает мне вина в бокал. Люблю, когда мужчине не нужно напоминать об этом.
– Мне нужны перемены, – говорю я.
– Все это, конечно, замечательно, но сейчас так сложно найти хорошую работу. Если правда хочешь что-то изменить, переходи к нам.
– Нет, я не могу.
– Почему нет? Просто уйди от Уорда.
– Почему вы с ним так сильно друг друга ненавидите?
– У этого сукина сына сложный характер.
Перед глазами у меня выражение лица Уорда, когда Спенсер явился без предупреждения – я прямо-таки вижу гнев в его глазах.
– Что же произошло между вами? – спрашиваю я.
Спенсер изображает на лице страдание.
– У нас был роман, но он мне изменил.
– Пожалуйста, я же серьезно.
– Ты сегодня много пьешь.
Он берет бутылку.
– Я не часто бываю в баре. Расскажи мне, – прошу я.
– Скучно и неинтересно, – отвечает Спенсер. – Просто я хочу оставить все это позади. И двигаться дальше. А Уорд нет.
Я помню, как Уорд однажды сказал:
– Если кто-то меня обидел, то это война.
И тут я замечаю, как очередная девушка проходит мимо нашего стола, зыркнув в сторону Спенсера и тряхнув копной своих волос.
Он наклоняется ко мне.
– Не для того я тебя пригласил выпить, чтобы Уорда обсуждать. Давай сменим тему: ты восхитительно смотришься в этом топе.
– Спенс, если ты хочешь затащить меня в койку…
Спенсер улыбается:
– Снова.
– …то придумай что-нибудь более оригинальное, потому что фразу «ты восхитительно смотришься» ты уже говорил всем девушкам в этом городе.
Тепло от выпитого вина разливается по всему моему телу.
Он скрещивает руки и еще раз кокетливо улыбается, и я сразу вспоминаю свое первое свидание с Дэном. Взгляд его игривых глаз, несомненно, привлекателен, и я начинаю задаваться вопросом, почему бы не провести с ним ночь – все просто, никаких обязательств. По крайней мере, мы знакомы – поэтому никаких сцен с самодельным стриптизом не предполагается. И давайте посмотрим правде в глаза: мне нужно развлечься.
– Что мне нравится в тебе, Джен, так это то, что ты задаешь мне сложные задачки. Это первый раз, когда я сумел вытащить тебя куда-то выпить наедине.
– Ты про Спада забыл.
Спад садится и смотрит на Спенсера, надеясь, что ему дадут еще арахиса.
– Все, что нужно, – щелкнуть пальцами.
Он щелкает пальцами.
Спад подпрыгивает, отталкивается от бедра Спенсера и смотрит на упаковку с орешками.
– Я не настолько хорошо поддаюсь дрессировке, Спенс.
– А с тобой…
– То есть важен процесс. А что будет, когда волшебство закончится?
– Давай посмотрим?
Спенсер заказывает еще бутылку. И я не останавливаю его.
– Иногда, Спенс, совсем иногда, – говорю я, икнув, – мне кажется, что мои двадцать лет прошли мимо меня.
– Из-за твоей дочки, – подсказывает Спенсер.
– Нет, пойми правильно, это были счастливые годы, я бы ничего не хотела изменить, но…
Спенсер берет меня за руку.
– Тебе кажется, что ты почти не успела побыть молодой, свободной и не связанной обязательствами, не успела поездить по миру, следуя за своей мечтой? Что тебе пришлось слишком рано повзрослеть? Знаешь что, Джен? Все это далеко не так круто, как кажется. Круто то, что у тебя есть Айла.
Я киваю.
– Я счастливица. Знаю.
Паб плывет у меня перед глазами.
– Но иногда все, что я хочу сделать, – это забраться на барную стойку и танцевать.
– Так танцуй!
Я смеюсь.
– Или научиться летать… Или прыгнуть с тарзанкой с самой высокой скалы, или бегать голой под дождем и петь во весь голос.
– Вот это круто. Слушай, Джен, если хочешь изменить свою жизнь, найти новую работу, это круто, давай. Я спрошу – вдруг в «Б и Г» есть что-нибудь.
Я не могу уйти в «Б и Г», но я польщена.
– Ты мог бы сделать это, ради меня?
Я чувствую легкое головокружение, и Спенсер становится все более и более привлекательным с каждой минутой, секундой…
– Я хотел бы сделать что-нибудь для тебя.
– Безвозмездно.
– Лучше бы не безвозмездно.
Я улыбаюсь, упиваясь его вниманием.
– У меня есть мечты.
Я опираюсь локтями на стол.
– Правда, что у тебя тоже есть? У тебя ведь есть мечты?
Спенсер кивает.
– Моя философия – проживать каждый день на всю катушку, потому что никогда не знаешь, вдруг он окажется твоим последним. И вот мы тут, Джен, оба одинокие – и нам обоим плохо, но каждому по-своему. Ты меня привлекаешь, а я привлекаю тебя.
