– Кто весь в комочках? – не понимает бабуля.
– Мой белый соус!
– А ты его помешивала?
– Да, – вру я, перечитывая рецепт и проклиная свои кулинарные способности, а точнее, отсутствие таковых. – Ну вот, все заново.
– Успокойся и взбей его венчиком, – предлагает бабуля.
Время бежит быстро – Дэн придет уже через час. Мои руки все заляпаны тем, что я готовлю; а футболка вся в томатном соусе. Я опять звоню бабушке.
– Тут написано: положите сливочное масло и шоколад на паровую баню – что это за хрень такая? – спрашиваю я в отчаянии.
Бабуля делает над собой огромное усилие, чтобы не рассмеяться.
– Это такая стеклянная штучка, знаешь…
– Тогда какого черта они мудрят! – бросаю я трубку.
Бабуля перезванивает мне через пять секунд.
– Дженьюэри, этот Дэниел не для того придет, чтобы оценивать твои кулинарные способности.
– Ага.
– Я так понимаю, речь о способностях совсем другого рода?
– Фу, бабушка! – смутившись, я вешаю трубку.
– Как вкусно пахнет, – тянет носом Дэн после короткой экскурсии по моей квартире. Я ногой зашвырнула футболку и джинсы под кровать, прежде чем привести его в свою комнату. Сейчас мы в кухне, за столом. Перед нами свечи и бокалы с вином.
– Пора перекусить, – говорю я, а Дэн совсем близко. От его волос пахнет шампунем, от кожи веет свежестью… Меня пьянит аромат его лосьона после бритья.
– Стой, – говорит он, еле заметно улыбнувшись. – У тебя тут шоколад на щеке.
Он осторожно стирает шоколад… Затем обнимает меня и, усадив на столешницу, начинает страстно целовать. А я обвиваю ноги вокруг него, совершенно позабыв про шоколадный торт в духовке.
Дэн и я в постели. Мы тяжело дышим, наша одежда разбросана по полу.
– Да… Лучше, чем спортзал, – говорит Дэн и гладит мою руку, лежащую у него на груди.
– Ну что, еще один заход? – спрашивает он, и тут мы слышим стук в стену.
– Это Мораг, – шепчу я, затаив дыхание и стараясь не смеяться. – Злая старуха-соседка.
– Да, – стонет Дэн, еле сдерживая смех. – Да, детка! Да, да, да!
Мы замолкаем, и старуха снова исступленно колотит в нашу тонкую стенку.
На следующий день Дэн и я, лежа в постели, едим лазанью. К сожалению, шоколадный торт до этого дня так и не дожил. Сгорел до углей. Мы еле-еле выключили пожарную сигнализацию.
– Но ты должен был увидеть, как я старалась, – говорю я ему, – растопила шоколад и масло на паровой бане.
– На чем? – не понимает Дэн.
– Именно. Вот так сильно я старалась.
Дэн кладет мне в рот еще один кусочек мяса с томатом, покрытым сырным соусом. Внезапно во мне взыграл голод, и, судя по всему, Дэн тоже проголодался. Мы практически вылизываем тарелки. Я снова смотрю на его руки.
– Что у тебя с руками? – спрашиваю.
И касаюсь пальцами его кожи.
– Это экзема. У меня она с детства. Я всегда выбирался на лестницу посреди ночи и чесал руки – так меня мама и находила. При любом стрессе все обостряется, – рассказывает Дэн.
– Прости.
Он пожимает плечами.
– Да ничего. Бывают у людей проблемы и посерьезнее. В любом случае…
Он проводит рукой по волосам:
– А может, не будем обсуждать какую-то там экзему?.. Это вовсе не сексуально.
Расхохотавшись, я выпрыгиваю из постели и распахиваю занавески. Поток солнечного света заливает комнату. Я выглядываю на дорогу.
– Тут Мораг на скутере, – говорю я, наблюдая, как старушка несется по улице, а рядом с ней по тротуару бежит ее дворняжка. Я поворачиваюсь к Дэну:
– Чем займемся дальше?
Он ставит тарелки на пол, садится и смотрит на меня озорным взглядом.
– Ну, не знаю, как насчет тебя, но если старая ведьма укатила…
Я иду к нему, по пути снимая с себя футболку. Не говоря ни слова, я толкаю Дэна на постель и забираюсь к нему на колени. Он уже возбужден. Держа его за плечи, я опускаюсь все ниже, дразня его. Вскоре Дэн уже во мне.
Звонка телефона я не слышу, пока не раздается громкий бабушкин голос на автоответчике.
– Знаю, ты куда-то ушла, но сегодня такой прекрасный день. Я только что была в саду. Африканская лилия расцвела, такая красивая.
– Не останавливайся, – бормочет Дэн, сильнее прижимая меня к себе.
– Так вот, я просто звоню узнать, как прошло твое вчерашнее свидание. Надеюсь, было весело, а торт получился вкусным…
11
2014 год
Уорд созывает очередное собрание, а я все еще думаю о Дэне. Прошла неделя после нашего судьбоносного разговора – когда я ляпнула, не проверялась ли его новая подружка на предмет хронических заболеваний. Неудивительно, что Дэн зол. Я позвонила ему вчера вечером – извиниться. Сказала, что если он готов познакомить Айлу со своей девушкой в эти выходные, то я согласна. Даже пообещала подготовить Айлу.
– Тебе она понравится, – проговорил он неловко. Я не ответила.
В зал для совещаний входит Грэм, и ход моих мыслей обрывается.
– Только шесть минут девятого, Уорд, – говорит он, плюхнувшись на кресло. – Прости, но мне нужно вставать очень рано.
– Ну, всегда можно переехать поближе, – предлагает Люси.
Грэм живет в Холипорте, недалеко от Мэйденхеда, в Беркшире. Каждое утро он ездит на поезде из Рединга в Паддингтон, и потом все мы узнаем подробное описание каждой поездки. Часто поезда набиты битком, и поэтому ему приходится стоять, с его-то больной спиной, а иногда поезд стоит минут по двадцать, не говоря уж о том, что в буфете часто заканчиваются блинчики – свои проблемы он расписывает так ярко и красочно, что у меня каждый раз ощущение, будто я ехала на поезде вместе с ним.
– Как я могу переехать в Лондон, – сетует Грэм, – когда тут нет ни одного хорошего теннисного клуба.
– Ну да, а Лондонский королевский клуб тебе – не теннисный клуб, – цедит сквозь зубы Уорд, но видно, что тратить время на эту бесполезную беседу он не намерен.
Прошло двадцать минут, мы уже обсудили все дома, выставленные к этому дню на продажу, и теперь обсуждаем последние сделки.
– Загородный дом Дин теперь в руках «Баркер и Г», – говорит Уорд.
Спад гавкает. Он внизу. С недавних пор Уорд просит меня оставлять собаку внизу.
– За три миллиона они его не пристроят, и это нам на руку, – говорит Уорд. – Дженьюэри, не могли бы вы отправить миссис Льюис букет цветов?
Миссис Льюис – хозяйка дома.
