Наши лица оказываются совсем близко.
– И что она тебе посоветовала?
– Снова признаться тебе. Я никого не встретил. Ты же меня знаешь. Я заблудшая душа, которая ни к кому не привязывается. – Он обхватывает мое лицо ладонями. – Как бы я мог, если все еще люблю тебя?
48
Сан-Миниато-аль-Монте, Флоренция. Год спустя
Алфи поднимается вверх по ступенькам, Джо следует за ним. Я прохожу мимо художников в широкополых шляпах, любителей позагорать и фотографов, которые ловят отличные виды на город.
Я уже говорила с Китти по поводу Флоренции. Не странно ли вернуться сюда снова? Что-то подсказывало мне, что я должна вновь посетить наше особое место. Что мне пора полностью распрощаться с Олли.
Мы приближаемся к вершине, и я как наяву вижу нас с Олли много лет назад, когда он прилетел ко мне после выпускных экзаменов. Нам, таким беспечным, было всего по двадцать одному году.
– Об этом месте я тебе и рассказывала, – крикнула я ему через плечо, взбегая по ступенькам. – Где рисовала моя двоюродная бабушка Сесили. Смотри, как тут прекрасно!
– Подожди! – взмолился запыхавшийся Олли.
– Давай-давай, пенсионеришка! — подстегнула его я.
Потом мы с Олли сидели в церкви и слушали музыку.
– Мне здесь очень нравится. Сюда я прихожу подумать, – шепнула я, стискивая его руку.
– Бекка, я на тебе женюсь.
– Знаю.
– И мы будем счастливы.
– Заведем детей, купим большой красивый дом, — добавила я.
– Будем закатывать безумные вечеринки с богемными друзьями-эстетами…
– И жарить свинину на шампурах.
– Улитка! – кричит Алфи далеко впереди, рывком возвращая меня в реальность.
Я достаю бутылку воды. Ну и жара. Наблюдаю, как Джо играет с моим сыном. Год так быстро пролетел, что иногда мне хотелось попросту нажать на паузу, ведь я была так счастлива.
Мы с Джо живем раздельно. Большую часть недели я провожу в Лондоне, рисую для своего нового агента, который устраивает выставки. По утрам Алфи ходит в детский сад, что находится за углом от нашего дома и называется «Маленькие божьи коровки». Выходные мы проводим у Джо. Постепенно я оставила свой след в его квартире, поэтому теперь тоже чувствую там себя как дома, а не просто в гостях.
– Главное, не переусердствуй с розовым, – шутил Джо. – А в остальном – делай что хочешь.
Последние ступеньки Джо преодолевает с Алфи на спине. Они оба смеются.
Джо тоже счастлив. Да и встреча со сводной сестрой открыла в его жизни новую главу. Мать Хелен внезапно рассказала, что отец ей не родной. Что она встретила кое-кого на конференции в Ницце. Его звали Фрэнсис Лоусон, он был блестящим хирургом, специализировавшимся на раке груди. Хелен уже не успела познакомиться со своим настоящим отцом, ведь его болезнь слишком прогрессировала. Ближе к концу он почти перестал узнавать Джо. Но Хелен и Джо сблизились, особенно когда год назад поддерживали друг друга после похорон Фрэнсиса.
Опускаю взгляд на руку. Сегодня я надела аквамариновое кольцо Джанет, которое она мне оставила в завещании.
– Олли бы не хотел, чтобы ты вечно скорбела, — сказала она во время нашей последней встречи. – Я любила своего жениха, но он умер на войне, Бекка. После Грегори я снова влюбилась, но иначе, в Мишеля. Наступил час, когда я уже не жалела о смерти Грегори, а радовалась, что знала его.
Интересно, что Олли сказал бы обо мне и Джо. Я спрашивала его множество раз, однако с тех пор, как я слышала его голос, прошло уже четыре года. Могу лишь надеяться, что он нас благословляет.
«Я хочу, чтобы кто-то играл с Алфи в футбол. У тебя всегда было плохо с координацией», – неожиданно слышу голос Олли у себя в голове.
Я замираю как вкопанная.
– Олли?
«Из Джо вышел хороший отец, Бекка».
– Олли, – повторяю я, давясь слезами.
«Не заставляй Алфи играть на пианино. Вообще не заставляй его, пусть будет самим собой».
– Не стану. – С гордостью смотрю на сына. – Он сам себе маленький господин.
«Горжусь тобой. Знал, что ты справишься».
– Я всегда буду тебя любить, Олли.
«Хоть я и не сказал тебе про свою работу и…»
– Не важно. Мне все равно. Мы оба делали то, о чем сожалеем.
«Не хочу, чтобы ты думала, что я тебя подвел».
– Ни в коем случае. Я тебя люблю. Это все не…
«Знаю. Я тоже тебя люблю. А теперь скажи-ка Джо, чтобы он получше о тебе заботился. И еще, пожалуйста, скажи Алфи, что я его люблю».
Я стою на месте. Не могу шагнуть вперед. Что-то в его голосе дает мне понять – на этот раз он прощается со мной навсегда.
«Догоняй их, Бекка. Жизнь продолжатся».
Джо стоит на вершине холма, показывает Алфи вид на Флоренцию.
– Подождите! Я иду! – кричу я и бегу изо всех сил.
Солнце светит в лицо, и я едва не спотыкаюсь на последней ступеньке, а потом заключаю их в объятия.
– Куда мамочка так спешит? – спрашивает Алфи у Джо.
– Хочу сказать кое-что вам обоим. – Отдышавшись, я становлюсь между Алфи и Джо и беру их за руки. – Алфи, отсюда началось наше с твоим отцом приключение, задолго до твоего рождения. Мы приехали сюда во время медового месяца.
– Мамочка, пить, – говорит Алфи.
Мы с Джо переглядываемся, улыбаясь.
– Ты еще слишком маленький, но потом мы снова сюда вернемся, – я наклоняюсь к сыну, – и я расскажу все о твоем замечательном папочке, обещаю. – Протягиваю сыну пакетик яблочного сока с соломинкой.
Поднявшись, оттряхиваю пыль с колен.
– Погоди, Джо, у меня к тебе вопрос.
Он стягивает солнцезащитные очки и с любопытством глядит на меня. Сунув руку в карман, я достаю маленькую коробочку с золотым обручальным кольцом внутри.
– Ты пустишься со мной в новое приключение?
49
Шесть месяцев спустя
– Это Ребекка Лоусон? – произносит сдержанный голос.
– Слушаю, – отвечаю я.
Я в «Мезо Джо». Мы с моими родителями, родителями Олли, Алфи (которому уже три), Джо, Китти, Анни и Пиппой собрались на небольшой обед в честь дня рождения. А вечером мы большой толпой, с мужьями (даже с Тоддом!) собираемся поужинать и потанцевать. Кэролин и Виктор остановились на выходные у мамы с папой. Я сказала Джо, что тридцать пять – важная дата, и мы просто обязаны танцевать.
