– Он тоже.
– Я все еще не готова.
Боюсь того, что Джим вот-вот скажет.
– Тебе надо двигаться дальше, как и Олли.
Делаю глубокий вдох.
– Могу я с тобой посидеть, хотя бы минутку?
Джим кивает. Я глажу Нудла.
– Спасибо, Джим.
– Ну, спасибо и тебе за сэндвичи с кофе. – Он кивает на еду, которую я захватила с собой. – Я рад, что оказался здесь. Он всегда говорил, что ты мировая девчонка.
– До свидания. – Я целую Джима в щеку. – Пока, Нудл.
Последнее занятие дегустационного курса. Джо демонстрирует ученикам винную карту. Я набрала и распечатала ее заранее.
– Итак, вы желаете произвести впечатление на своего привлекательного спутника.
Скотт и Моника сидят позади всех. Могу поспорить, под столом они держатся за руки. Не сомневаюсь, что они начали встречаться. А вот остальные…
– Я слишком стара для спутников, тем более привлекательных, – хихикает Джанет.
– А я никогда не был на свидании, – говорит Адам, одетый в темно-бордовую рубашку и сливовую шерстяную кофту.
– Мой муж не водит меня на свидания, – отзывается Фелисити, сидящая рядом со своей подругой Дианой.
Джо бросает взгляд на Генри, у которого волосы торчат во все стороны.
– Ладно, у вас не романтическое свидание, вы с друзьями, но все равно хотите произвести впечатление. Это ваш шанс завязать разговор с сомелье. Если повезет, он может поддержать беседу. Так вот, вы видите шабли премьер крю, фуршом, шато бессан. Что вы подумаете?
– Шардоне, – выкрикивает Генри.
– Хорошо. А шабли? Давайте. Где шабли?
– Бургундия, – говорит Скотт.
– Северная, – добавляет Джо. – Вы бы заказали шабли к копченой пикше?
– Да! – хором отвечают ученики.
– Маслянистое, с высокой кислотностью, – читает свои записи Генри.
– Отлично. Понимаете ли вы, что даже когда перед вами еще не стоит бокал вина, вы уже начинаете ощущать его вкус? Пино-нуар?
– Дива! – восклицает Джанет.
– Верно, – соглашается Джо. – Пино-нуар – без сомнения, дива винограда, потому что данный сорт темпераментный, упрямый и требует постоянного ухода. Он может расти только в определенных местах…
– Если виноград замерзнет, он начнет болеть, – говорит Адам, – а если будет слишком жарко, то он теряет букет.
– Думаю, мне больше нечему вас учить, – заключает Джо и, скомкав винную карту, выбрасывает ее в мусорку.
– Уверена, что с тобой все хорошо? – снова спрашивает Джо, помогая мне собрать осколки бокала. Сегодня я разбила уже второй. Джо заставляет меня сесть. – Что случилось?
– Сегодня день рождения Олли.
Я сижу в квартире Джо, пока он сам на кухне готовит чай, и вспоминаю этот день в прошлом году. Мы с Олли хотели снять номер в модном лондонском отеле. Мы просматривали сайт и мечтали заказать еду прямо в постель, обсуждая, что десять лет назад и не подумали бы о еде перед сексом. Потом мы посмотрели на цены и решили продолжать откладывать деньги на покупку дома.
– Мне тридцать один, – сказал Олли. – Это фигня. Вот когда мне будет тридцать пять, тогда закатим огромную вечеринку или, если подкопим достаточно, махнем в Америку.
Мы всегда хотели отправиться в шестинедельный тур по Штатам. Поехать в Мексику. Почему мы этого не сделали? Спустили бы всю наличку и осуществили мечту. Начали бы жить, а не копить на жизнь.
Звонит телефон Джо.
– Прости, Пита. Я собирался позвонить. Долгий день был.
Я встаю, собираясь потянуться, но ударяюсь ногой о журнальный столик.
– Черт! Ай-яй… – Я прыгаю с одной ноги на другую.
– Это Бекка. Она у меня.
Пауза.
– Милая, тебе не о чем беспокоиться, – произносит Джо как всегда спокойным тоном. – Сегодня день рождения Олли, и она, понятное дело, расстроена.
Джо протягивает мне кружку чая.
– Надеюсь, я ничему не помешала, – говорю я. Пожалуй, мы слишком много времени проводим вдвоем.
– Ничего. Я объяснил, – отвечает Джо, явно желая на этом закрыть тему.
– Не хочу, чтобы Пита решила…
– Бекка, Олли был моим другом. Я хотел бы вспомнить его с тобой.
– Не скорби, что его больше нет, радуйся, что он жил. Вот что чаще всего пытались сказать в открытках и письмах, – рассказываю я, свернувшись в углу дивана. – Такое можно говорить о ком-то старом, но не про Олли. Конечно, я буду скорбеть.
Джо спрашивает про Лондон. Уехала ли я потому, что приближался день рождения Олли?
– Первая годовщина смерти мамы далась мне очень тяжело, – говорит он. – Я не справился бы без дяди Тома.
Неожиданно для самой себя рассказываю про ссору с Пиппой и мамой. Джо молчит, даже не удивляется. Раньше мне казалось, что ему скучно или просто наплевать; теперь я знаю: он слушает и действительно переживает.
Опять же неожиданно рассказываю про работу Олли. Как-то само собой вырвалось. Когда Джо замечает, что Олли не должен был от меня скрывать, я перебиваю:
– И что? Ну, уволился! Это всего лишь работа.
Дело в том, что Олли был прав. Однако это теперь я так думаю, открыв для себя совершенно новый взгляд на вещи, а раньше я почувствовала бы себя совершенно иначе. В Лондоне царит такая конкуренция. Все хотят еще и еще, и я не исключение. Просторнее дом, роскошнее машину, больше денег, последнюю техническую новинку. Еще, еще и еще.
– Если бы мы только поговорили, мы бы во всем разобрались. Мы были командой. Вот оно, Джо. Я больше не часть команды. – Признаюсь, что перестала слышать голос Олли. – Понимаю, он просит меня жить дальше. Знать бы только, как.
– Когда умерла мама, я совсем растерялся. Если бы не дядя Том, наверное, продолжил бы учиться в Бристоле, стал бы доктором… понятное дело, хреновым. Дядя Джо дал мне главный совет – чтобы стать счастливым, надо найти себя.
– Найти себя?
Джо слышит в моем голосе нотки цинизма.
– Я ему сказал, что в его исполнении это звучит очень просто. Будто можно отправиться в бюро находок, взять там себя и отнести домой. Но дядя имел в виду, что не надо жить так, как ждут или хотят другие. Надо найти что-то такое, что осчастливит именно тебя.
Я кручу на пальце обручальное кольцо.
– Чего ты хочешь, Ребекка?
Смотрю в полоток.
– В этом-то и проблема. Я больше не знаю.
Джо зажигает свечу и ставит ее на стеклянный журнальный столик.
– Я делаю так каждый год на мамин день рождения. Вот, возьми.
