— Тогда магия бы не подействовала, — виновато обняла себя за плечи девушка.
— Ну, тогда тебе стоило проследить за самим процессом! Зачем ты ушла? Магия напитка не позволила бы тебе исполнить свое собственное желание! — Не унимался Маус, который хуже подлости в полукровках презирал разве что глупость.
— Я опьянела и перестала себя контролировать. Простите.
Маус хотел сказать что — то еще, но тут вдалеке послышались громкие голоса. Через минуту на поляне нарисовался лысый староста в сопровождении уже знакомой Маусу и Рою стайки прихлебателей.
— О, прекрасная госпожа! Не откажитесь отдохнуть в нашей купальне! Этим утром ее переименовали в честь вас, и вашего барьера, отныне защищающего деревню. Вы сможете привести в порядок свои прекрасные волосы. И ваши друзья тоже могут присоединиться.
Рой повертел пальцем у виска, а Маус деликатно кашлянул, обращаясь к Данель:
— Ты же помнишь, как мы вчера посещали это заведение, верно?
Девушка удивленно кивнула:
— Конечно! Мы приходили к вам вчера, зачем вы снова нас зовете?
Лысый открыл рот, но ничего не сказал. Повисла неловкая пауза, после чего один из его сопровождающих потянул старосту за локоть:
— Дело в том, что все мы, жители деревни, забыли вчерашний день. Но раз госпожа утверждает, что все уже произошло, значит, так оно и есть.
Спустя минуту охотники и Данель наблюдали, как испуганные притихшие жители, то и дело, косясь на поваленные деревья, почти бегом покинули поляну.
Маус, равнодушно глядя им вслед, вдруг принялся рассуждать:
— Значит, это был напиток, исполняющий желания. Что ж, приходилось слышать о таком, но я думал — это сказки, равно как и магия барьера… Кое-что стало понятным. Еще с момента как мы покинули город Рих, я мечтал о громадной форели. Как изловлю ее, зажарю со вкусными специями и буду наслаждаться нежным вкусом.
Рой скептически фыркнул:
— Что ж, теперь твоя мечта сбылась. Правда, я бы не рискнул есть магически созданную рыбину. А что насчет меня и моего желания? Где мой бочонок с вином столетней выдержки? Или толпа красивых девушек?
Маус глянул на него холодно:
— Ты прекрасно знаешь, что мечтал не об этом. Очевидно, все твои мысли заняты лишь одним — вернуть потерянные воспоминания.
Данель вздрогнула. В памяти всплыл вчерашний разговор у костра. Мол, Рой настроен что — то там вернуть. И вот теперь она начинала понимать:
— Ты потерял память? — Спросила она прямо, глядя в потемневшие от боли синие глаза.
— Что — то вроде того, — неохотно признался Рой. — Не понимаю, зачем Маус затронул эту тему.
— Мы отныне в одной команде. Недомолвки приводят к ссорам и досадным ситуациям, как сегодня. Она должна знать! — Маус навис над ним огромной и настойчивой тенью.
— Ну, хорошо, я понял. — Рой вздохнул, и после выпалил на одном дыхании. — Понимаешь, какое дело, Данель. Я не случайно стал охотником. Четырнадцать лет моей жизни стерты из памяти. И, лишь сталкиваясь в поединке с вампирами, я могу видеть кусочки, маленькие лоскутки прошлого.
— Вот как…
— Это все, что ты можешь сказать? — Рой покосился на притихшую и какую — то побледневшую девушку. — Хотя ладно, давайте вернемся к тому, что случилось. Похоже, твой магический напиток оказался с подвохом. Заветная рыба превратилась в монстра, и, вместо того, чтобы вернуть мои воспоминания, магия отобрала их у всех, кто оказался близко. И хорошо еще, что люди не полностью потеряли память.
Маус вздохнул, затем примирительно поднял обе лапы. Клодар успокоил Роя и Данель, что ее магия, отнявшая у деревенских воспоминания, рассеется бесследно. Ведь магия, основанная на желаниях, держится за счет воли самого мага. А раз Данель призналась в своей магической ошибке, Зехель непременно услышит ее и все исправит.
Глава 8. Тени прошлого
Оракулу снился сон. Оказавшись в стенах Веталийского дворца, он чувствовал, как все, что давно пытался забыть, снова всплывает из глубин подсознания. И, если мысли и желания он мог контролировать, то над сновидениями был не властен.
Ему снилась огромная пустая зала, в мозаичный пол которой были встроены магические стеклянные шары, испускавшие слабый свет. Белые стены, массивная люстра, вмещающая в себя три ряда свечей, и потолок, до которого ребенку никогда не дотянуться, украшенный рисунками лучших художников Этернала. Сюжеты прошлых веков оживали вокруг, начиная от сцен зарождения жизни и трагических развязок. Однако для всех картин было характерно лишь одно — общая тема жертвоприношения.
Здесь мальчик чувствовал себя лишним. В то время, как кое-кто другой…
Музыка звучала сначала приглушенно, потом все сильнее, громче, словно река, набирающая силу из одного маленького ручейка. Все, кто ее слышал, — от самого лорда до последнего слуги, — останавливались, замирали в восхищении, и долго стояли на одном месте, забыв обо всем.
Сегодня сестра играла особенно хорошо.
— Леди Морисмерт унаследовала не только красоту и магические способности своей матери, но и ее талант к музыке, — перешептывались няни. — Ах, зачем лорду вообще понадобился второй ребенок?
Мальчик смерил холодным взглядом почти неотличимых друг от друга старух в черных робах, которые, по традиции присматривали за наследниками лорда, и в очередной раз пожалел, что отец не лишил своих рабов языка. Пусть бы думали, что хотели, но не смели произносить это вслух.
«Когда я стану лордом, я вам это припомню».
Он перевел взгляд на девочку, сидевшую на обитом бархатом табурете, и сжимавшую в тоненьких руках лютню. Она была подобна свежему ветру, ворвавшемуся в мрачный зал: легкая, нежная, извлекающая волшебную музыку одним прикосновением.
На девочке красовалось платье с прозрачными вставками, вырез которого был отделан блестящей тесьмой. За ее спиной трепетала накидка, похожая на крылья бабочки.
За окном серыми хлопьями падал снег, и мальчик невольно поежился, глядя на ее легкий наряд. Удивительно, но она совсем не мерзла. И, когда бы мальчик ни дотрагивался до сестры, ее прикосновение согревало. Магия, которую превозносил отец, и которой опасались даже сильные представители других кланов, чувствовалась в каждом ее движении.
Вот она закончила играть, спрыгнула с табурета с легким стуком каблучков, и подбежала к нему, обняв за шею:
— Братик, ну скажи, что это было чудесно? Разве моя игра не становится лучше с каждым днем?
— Не называй меня так. — Нахмурился он в ответ. — Первая, ты знаешь, как мы обязаны звать друг в друга в стенах этого замка, пока не достигнем совершеннолетия.
Девочка обиженно поджала губы:
— Мне больше нравится называть тебя братиком, нежели Вторым. Эти традиции просто нелепы.
