Я был немного расстроен. Мне казалось, что шифровальная машина даёт практически невзламываемый шифр, но оказывается его очень просто взломать. Но отец и тут подсказал, что при помощи кода дня надо зашифровывать код сообщения, и первые три символа сообщения всегда составляют зашифрованный кодом дня код для последующего сообщения. А следующее сообщение уже шифруется кодом сообщения. При этом код сообщения всегда должен выбираться случайно для каждого нового сообщения. А то, что все коды для сообщений в один день будут зашифрованы одним кодом дня, уже не так страшно, поскольку в каждом сообщении кодом дня шифруется только первые три символа, и такой объём не позволит перехватчику быстро найти способ расшифровки.
Мы с Марком немного потренировались шифровать сообщения при помощи кода дня и случайного кода сообщения, передавать их друг другу и потом расшифровывать. Это было делом не таким уж и сложным, так что мы решили впредь использовать эту систему.
Наступил вечер, и пришла пора прощаться, поскольку выехать домой мы планировали завтра рано утром. Мы с Марком обменялись дополнительной контактной информацией, пожали друг другу руки и разошлись по домам.
Утром, когда только-только взошло солнце, папа разбудил меня. Машина была подготовлена ещё с вечера, так что мы быстро позавтракали и загрузились. Дед Трофим вышел нас провожать. Он крепко обнял меня и сказал, чтобы на следующее лето я обязательно приезжал. Потом он долго стоял и смотрел нам вслед, пока мы не повернули на дорогу, ведущую в Альдию.
В Альдии мы завернули к Маше, которая, как ни странно, уже не спала. Папа поблагодарил её за то, что сумела сохранить его послание через все эти года. Она лишь посмеялась над нами, потом махнула рукой и пожелала счастливой дороги.
Мне было одновременно тоскливо и приятно, что я возвращаюсь домой. Дорога заняла значительное количество времени, поскольку ближе к дому становилось всё больше и больше машин, а потом мы и вовсе встали в пробке и долго пытались проехать железнодорожный переезд в неизвестном посёлке. Папа ругался и грозился построить путепровод над железной дорогой, чтобы не надо было стоять. Вот так чем ближе к дому мы подъезжали, тем медленнее мы ехали. Я уже начал сомневаться, что мы вообще когда-нибудь доедем.
Но мы доехали уже к вечеру, когда стемнело. Папа привёз меня домой, но мама с братом уже спали. Мы тихо разгрузились, поужинали, и я расположился в своей комнате. Как приятно было вновь валяться на своей кровати, а не на фуфайках в деревянном домике. Хотя в этом и была своя романтика, так что я всё равно вспоминал все те запахи и шумы, которые остались там, в далёкой тамбовской деревне.
До начала учебного года оставалось ещё несколько дней, и родители оставили меня дома, а не отправили сразу же к бабушке с дедушкой. Утром мы с папой договорились попытаться найти этого самого Витька, который вытащил из дупла мой приз. Надо было довести дело до конца.
Я достал найденный клочок бумаги и показал его папе. Он некоторое время изучал его, потом ушёл и через некоторое время вернулся со старой записной книжкой. Это была телефонная книга, на каждом листочке которой была указана буква алфавита. На листке с буквой «Б» был написан номер телефона Виктора Николаевича Бондаренко. Я сразу же набрал этот номер. Трубку взяли не сразу. И мне ответил густой мужской бас:
– Слушаю, кто это?
– Здравствуйте. Меня зовут Кирилл, я нашёл в дупле оставленную Вами записку с надписью «Я забрал его». Я бы хотел возвратить это себе.
На той стороне провода воцарилось продолжительное молчание. Потом всё же ответили:
– Да, вспомнил. Было дело. Кирилл, говоришь?
– Да, Кирилл.
– А как ты нашёл ларец в дупле?
– Я всё лето разгадывал папины загадки, которые он оставил, так и нашёл.
– Ага, теперь я понял, кто ты. Твой отец всегда был немного оторванным от реальности. Он вот придумывал загадки, а не мог даже заметить, что я за ним слежу.
Голос на том конце трубки засмеялся. Потом он продолжил:
– Ладно, у меня нет никакого желания как-то обманывать ни его, ни тебя. Можешь приехать за содержимым ларца, оно лежит нетронутым.
Я рассказал папе о нашем разговоре. Он улыбался, а когда услышал оценку в свой адрес, то даже рассмеялся. Я спросил его, кто же этот человек, который забрал из ларца приз. Папа подтвердил слова деда Трофима, что это его троюродный брат.
Отец вновь перезвонил ему, они о чём-то ещё поговорили, а потом мы сели на машину и поехали в гости к Виктору Бондаренко. Нас встретил огромный детина в камуфлированной одежде. Папа тихо пояснил мне, что он участвовал в боевых действиях в одном из внутренних конфликтов недавнего времени, но я не принял это во внимание, поскольку не очень понял, о чём идёт речь.
Мы немного посидели в гостях, попили чаю. Чай был травяной, как оказалось, он был собран в той же деревне, откуда я только что вернулся. Потом папин брат пошёл куда-то в глубины своей квартиры и принёс мне оттуда небольшой свёрток. Он протянул его мне со словами: «Держи», а папе сказал, чтобы больше обращал внимание на окружающих людей и пытался вникнуть в их чувства.
На том и распрощались. Мы с папой вернулись домой, и я даже чувствовал себя как-то неловко из-за того, что всё произошло вот так просто. Но это только из-за того, что это оказался папин брат. Был бы это кто-то другой, я, скорее всего, своего приза так и не нашёл.
Я зашёл к себе в комнату и развернул свёрток. Передо мной лежала плохо слепленная из глины куколка со страшным лицом. На лице была нарисована ухмылка зубастым ртом. Я недоумённо смотрел на это рукоделие своего отца и не мог сообразить, это шутка или действительно такой вот приз для меня.
Слова из последнего папиного письма сами собой возникли в моём разуме: «Помни, главное в голове». Руки непроизвольно дёрнулись, я схватил куколку и отломал ей голову. Потом начал крутить-вертеть её между пальцами, пытаясь раскрошить. Постепенно глина отслаивалась, и, в конце концов, у меня в руках оказался маленький, буквально с половину или даже треть ногтя на моём мизинце, кусочек жёлтого металла. Тем не менее он был достаточно тяжёлым на вес.
Вошёл отец со словами:
– Ну что, нашёл, наконец?
Я кивнул. Это был кусочек золота. Папа вздохнул и сказал:
– Я намыл его в Кермиси. Это та река, в которую впадает Раёв. Ты должен был видеть её в Николаевке, раз вы туда ходили.
У меня перехватило дыхание. Как такое могло быть? Неужели в наших краях, в наших простых реках может быть золото? Я недоумённо посмотрел на папу, и он пояснил:
– Да, иногда такое случается. Очень-очень редко.
Я тщательно вымыл этот маленький самородок, положил его в специальную коробочку для хранения мелких ценностей и спрятал в свой сейф.
