Дома ждал неприятный сюрприз, Слада, которого Белов оставил на лечение в доме его матери, ночью кто-то убил. Белов не сомневался, что это дело рук Петуня, но заниматься розыском не стал. Пришлось повиниться перед матерью Слада, выплатить ей виру за смерть сына и распорядиться насчёт похорон. Разные мысли приходили в голову Белову возле погребального костра, но сомнений в правоте своих поступков не было. Жизнь отучила отставного сыщика рефлексировать по поводу своих действий. Сделал, значит, отвечай, правильно или нет, всё равно отвечай. Он всегда отвечал за свои поступки, хорошие или плохие, и не боялся этого, хотя иногда и жалел о многом. После похорон Белов объявил всем собравшимся, что семья Скора находится под его защитой и любого, кто навредит матери Слада или его трём сестрам, старейшина найдёт и лично накажет без всякой виры.
Взяв с собой почти всех подростков-охранников, Белов отправился с запасом тёплой одежды, еды и самогона к засаде. Одежду и часть еды раздал своим сторожам, сидевшим в секретах выше ватажников по течению реки Сивы. Остатки продуктов и спиртное получили атаманы, для поддержания боевого духа своих бойцов. Сам Белов тоже остался вместе с атаманами, познакомиться плотнее, да и проконтролировать своих наёмников. Интересными людьми оказались эти ватажники, не обычные полууголовные наёмники, а некий прообраз будущего сибирского казачества. Жили ватажники в Соли-Камской, устраивая набеги за Камень, то есть за Уральские горы. В набегах мужики грабили или брали ясак с сибирских племён, те не всегда и сопротивлялись. Порой ватажники оставались зимовать за Уралом, сами добывали пушнину. Всё добытое привозили с собой, сбывали торговцам. Порой нанимались в охрану тем же купцам, так и жили. Не поймешь, кем были ватажники, с одной стороны – герои, освоители Сибири, с другой – типичные рэкетиры, «крышевавшие» зауральские угорские племена охотников. Хотя их атаманы оказались вполне вменяемыми людьми, способными на деловые отношения. Если в стычке с россохцами поведут себя нормально, отставной подполковник планировал привлекать ватагу к другим боевым задачам, пока не вырастит собственную дружину.
Ждать пришлось недолго, уже на второй день в устье Сивы уверенно зашли четыре лодки, по десятку вооружённых мужиков в каждой. Лодки шли полупустые, в расчёте на большой объём добычи. Эти мужики были экипированы значительно лучше ватажников, половина была одета в кожаные панцири с нашитыми костяными бляшками, а ещё несколько воинов, именно воинов, были в панцирях с металлическими бляхами. Белов даже разглядел у некоторых боевые топоры и мечи. Сразу после первых выстрелов лучников из засады он выбежал на берег, отвлекая внимание врагов. На этот раз решил стрелять из револьверов, лишняя реклама «крутяков» не помешает. Заблокированные в реке упавшими с двух сторон деревьями, воины могли высадиться только на песчаную косу правого берега, противоположный берег густо порос непролазной вербой.
Белов ждал вражеский десант на берегу, высматривая лучников. После его трёх выстрелов именно по лучникам никто из россохцев лук в руки брать не пытался. Подождав, пока лодки пристанут к берегу, он подал знак ватажникам. За его спиной на берег вышли разбойники и часть подростков-охранников. В горячке боя несколько нападавших бросились вперёд и были остановлены выстрелами в упор, отбрасывавшими людей на два-три метра назад. Что вы хотите, калибр десять миллиметров обладает отличным останавливающим воздействием. Вернуться в лодки нападавшим помешали стрелы, демонстративно впившиеся в борта с противоположного берега. Двоих россохцев, попытавшихся ускользнуть вдоль по берегу, сбили с ног и связали подростки, бросившиеся на каждого втроём-вчетвером. Выхода нападавшим Белов не оставил, выбора тоже. Через двадцать минут размышления все высадившиеся воины решили сдаться. Вполне понятно, они шли за добычей и гибнуть из-за неё не собирались. Тем более, совсем недавно Белов продемонстрировал всему Россоху своё мягкое, даже гуманное (хотя этого слова здесь никто не знал) отношение к пленникам.
Вечером того же дня старейшина Бражинска расплатился с ватажниками и спросил их главарей, Остапа и Кирю, не хотят ли они заработать ещё по гривне, без всякой драки. В ответе он не сомневался. Наутро объединённая флотилия отплыла в Россох. Вместе с ватажниками и группой охраны в родной город возвращались обезоруженные россохцы, получившие по одному железному браслету на ногу, ходить и грести не мешает, а убежать не смогут. Убитых, слава богу, не оказалось, доспехи худо-бедно отклонили пули, раненых перевязали и усадили обратно в свои лодьи. Пусть их дома лечат, решил старейшина Бражинска. Добирались в Россох два дня, за это время Белов подробно допросил всех пленных, которые оказались из рода шестипалых и ельцов, а десять наёмников в доспехах с бронзовыми бляхами – вовсе из соседнего города, из булгарского племени красного коня. Наёмники заверили Белова, что их выкупят за стандартные пять гривен, доспехи также оценили. Спорить сыщик не стал, очень удачно всё сложилось, даже ранения нападавших оказались лёгкими.
На пристани Россоха лодки остались ждать, а Белов с группой ватажников и подростков пошёл захватывать двух старейшин. Понимая, что всё решает скорость, никаких переговоров отставной полковник устраивать не собирался. Пока дозорные с частокола разглядывали знакомые городские лодьи, в которых сидели вроде свои мужики, Белов быстрым шагом направился к запертым городским воротам. Ватажники, как договорились, остановились на высоком берегу Камы, в сотне шагов от городка. Дальше Белов шёл в сопровождении десятка своих отроков, вооружённых исключительно револьверами, да и те были в поясных кобурах. Но все парни несли по мешку со взрывчаткой, не только пороховой, но и аналога аммонала. Как раз месяц назад лодья Окуня привезла тонну калийных солей. Доморощенный химик, естественно, попытался приспособить новый продукт к своей пользе.
Здесь не Выселки, поэтому Белов собирался начисто вынести городские ворота с запасом, без особых уговоров. Как он и догадывался, ворота горожане заперли, на всякий случай. На привратной башенке сидели двое подростков, с любопытством ожидая, что будут делать чужаки. Белова они узнали, но отсутствие луков и вообще любого холодного оружия настраивало горожан на переговорный лад. Судя по всему, они полагали, что чужак снова будет жаловаться на обиды и просить виру. Потому не среагировали на быстрые действия команды бражинцев.
– Чё надо? – только и успел лениво бросить старший из стражей, с удивлением наблюдая, как чужаки складывают свои мешки у ворот городка и отходят в сторону, а затем резко падают на землю. Пока стражи переглядывались, пытаясь понять странное поведение чужаков, раздался негромкий хлопок под воротами, основной звук взрыва отнёс ветер в сторону Камы вместе с клубами едкого дыма. Зато звук падавших внутрь городка ворот, вернее тех дубовых плах, что остались от разбитых створок, услышали все любопытные, успевшие прибежать к частоколу. Троих, самых неуклюжих, придавило тяжёлыми брусьями. Но раненые ещё не успели почувствовать боль и отойти от шока, как в пустующем проёме между частоколом появились бражинцы.
Едва ворота рухнули, открывая вход в городок, Белов вскочил на ноги и махнул рукой ожидавшим ватажникам. Его отроки уже забежали внутрь частокола, не останавливаясь на немногочисленную охрану ворот, побежали в центр города – вязать старейшин. Белов немного задержался, убедившись, что ватажники не бесчинствуют, а только вяжут всех вооружённых горожан. Затем быстро догнал своих бражинцев, уже приступивших к захвату старейшин Россоха, городок-то невелик. Не больше сотни домов. Сам отставной подполковник только руководил, заботясь больше о безопасности своих подопечных, чем о поставленной цели. Пару раз ему пришлось прикрыть ребят от набежавших соседей с топорами и вилами, а в остальном его молодые дружинники работали грамотно.
