– Кто, батюшка, на такое решится? Он же хороший! – В глазах Ивы уже накопились слёзы, готовые сорваться каждый миг.
– Да кто угодно! Хоть угры северные, хоть Россох-город! При таком богатстве Белов твой, словно бельмо в глазу для всех окрест! Кабы не ты с подружками да не твоё спасение, мы бы сами первые этого изгоя полонили да всё богатство себе взяли! – старейшина Липовки крякнул, остановив свои откровения. Любимая дочь может не понять, более того, кому не надо ляпнет. Угораздило её в этого изгоя, без роду-племени, влюбиться!
Глава двадцатая. Беспокойные соседи
Явно не в гости наладились, мелькнуло в голове у Белова, или пленных ведут, или, того хуже, переоделись в трофейные валенки. Сани тяжелогружёные, идут медленно, надо догонять. Добираться в Бражинск нет времени, за сутки-двое любой снегопад заметёт следы без остатка. Догадка оказалась верна, буквально через три часа, когда стемнело и пора было ночевать, началась пурга. Белов взял в руки фонарик-генератор и пошёл вперёд, вглядываясь в оставленные следы на снегу, Алина шла за ним и вела коня под уздцы. Шли до середины ночи, пока вьюга не закончилась, а сыщик не убедился, что следы на поверхности заснеженной Камы хорошо видны. Спали часа четыре, ещё затемно поднялись, проверили следы и пошли вниз по реке. Старого розыскника охватило знакомое чувство охотника, настигающего врага. Он проверил вооружение, к карабину было полсотни патронов, да к двум револьверам столько же. Мысль о том, что нападавшие на Бражинск враги вполне могли сжечь весь посёлок, доводила Белова до бешенства. Убеждение, что все женщины как минимум изнасилованы, а здания разграблены и разрушены, тоже не добавляло спокойствия.
Караван они увидели ещё до полудня, в утренних сумерках. Преследуемые, разглядев, что их догоняют всего одни сани, даже не изменили скорость движения, поэтому уже через час Белов поравнялся с последним возком. Пользуясь теплой погодой, не холоднее десяти-пятнадцати градусов ниже нуля, он скинул полушубок, оставшись в бронежилете, приготовил оружие, постепенно приближаясь к голове каравана. Среди почти тридцати саней, доверху гружённых награбленным в Бражинске инструментом, вещами, даже чугунными слитками, больше двадцати возов были бражинскими, Белов узнал многих лошадей. Табунок жеребят двое верховых гнали позади обоза, остальные нападавшие сидели в санях. Всего он насчитал двадцать три незнакомых мужика, в нескольких санях правили пленные угорские девушки, часть из них шли рядом с санями. Ни одного мужчины из Бражинска в обозе Белов не увидел, парней и мальчишек тоже не было. Зато среди возниц были несколько раненых. Обгоняя обоз, Белов с Алиной делали знаки своим бражинцам, чтобы те молчали, девушки послушно наклоняли головы.
Наконец старейшина обогнал первые сани и развернул свой возок поперёк пути.
– Всё, приехали… – Он вылез из саней и с карабином в руках встал на заснеженный лёд. – Поворачивай обратно, приехали.
– Ты кто такой, – закричали мужики сразу из трёх первых возков, – проваливай, пока цел.
– Объясняю один раз, – Белов громко крикнул, – это меня вы ограбили, добром прошу всё вернуть.
– Хватай его, ребята, – трое ближайших мужиков бросились на него, размахивая дубинами.
Белов не стал миндальничать, тремя выстрелами из револьвера в упор уложил всех троих на снег. Быстро осмотрел возничих, выстрелил в плечо одному из них, вытаскивавшему лук. Алина отошла в сторону с карабином в руках, её задача была обговорена заранее, высматривать лучников, а он стал заменять стреляные гильзы в барабане револьвера, поглядывая на возниц, сидевших без движения. Все разбойники опешили от такой наглости и крутили головами, выглядывая засаду. Ну, не может один человек так дерзко нападать на два десятка здоровых вооружённых мужиков. Раненые в это время ковыляли и ползли к саням, останавливая кровь, у них уже вопросов к Белову не было. Минут через десять тугодумы всё-таки решили справиться с чужаком своими силами, поскольку следов засады никто не обнаружил. Почти двадцать бородачей слезли с возков и пошли к отставному сыщику, с явным намерением обойтись без разговоров. В руках у большинства были дубины, но встречались и рогатины. Лучников среди них Алина и Белов не заметили, хоть это радовало.
– Стоять, дальше не пущу, – крикнул Белов, когда до бородачей оставалось метров тридцать. К этому времени он взял у Алины карабин, оставив жене револьвер. Никто его оклика, естественно, не стал слушать, пришлось стрелять из карабина по ногам. Только после пятого упавшего и орущего «подельника» бородачи догадались, что одинокий мужчина, возможно, опасен, карабин был с глушителем, и негромкие щелчки не были слышны за криками атакующих. Подкравшиеся за их спинами двое конных попытались убедить старого сыщика лихой кавалерийской атакой. Белов испугался, что его сомнут, и стрелял прямо в грудь наездникам, после четвёртого выстрела оба свалились, остановив лошадей зажатыми в руках трупов поводьями.
– Стоять на месте, кто побежит, буду бить насмерть, – Белов громко крикнул, пресекая возможный побег в разные стороны. Убивать, да и ранить всех бородачей он не хотел. Кто тогда поведёт обоз обратно? Пока мужики в замешательстве переговаривались, он заменил обойму в «Сайге», затем снарядил пустую. Убедившись, что вопросов и других действий бородачи не допускают, он принялся распоряжаться. Как ни странно, его указания исполнялись достаточно быстро и молча. Всё оружие сложили в возок Белова, раненых перевязали и устроили на возки. Оба всадника оказались убиты, их погрузили на сани. Затем все развернулись, и караван пошёл обратно. Сам старейшина Бражинска сел на одну из верховых лошадей, едва поместившись в неудобное маленькое седло, а на второй – невесть откуда появившийся парнишка из Бражинска стал погонять табунок жеребят. К вечеру успели вернуться к устью Сивы, где заночевали в брошенном селении. Ночь Белову пришлось опять провести в полудрёме, охраняя пленников.
Как рассказали по дороге обрадованные угорские девушки и бабушка Тина, тоже захваченная бородачами, дома в посёлке не сожгли, только ограбили. Напали на посёлок днём, большинство парней и мальчишек разбежалось, бандиты захватили только девушек, сидевших за ткацкими станками. Семья Белова, Третьяка, почти все рабочие успели укрыться в доме Беловых. Там они отстреливались из всех окон и даже с чердака, ранили пятерых бородачей. Когда раздосадованные бандиты решили сжечь дом, к нему уже нельзя было подобраться. А от зажигательных стрел ни стены, ни крыша не загорались.
«Ещё бы загорелась железная крыша, – улыбнулся довольный Белов, вспоминая, как знакомые Алексея пропитывали стены дома негорючим составом лет пять назад. – Хороший, видимо, состав оказался».
Короче, когда обоз с награбленным имуществом покидал Бражинск, от дома шёл только дым, гореть стены не желали. Стёкла в окнах наверняка побили все, такие хорошие стеклопакеты были, здесь такие не поставят, но посёлок должен стоять на месте. С бандитами оказалось совсем просто, это были обычные жители соседнего городка Россоха. Заскучали парни дома зимой и решили сходить в набег на соседа, который, по слухам, разбогател и держит табун лошадей. Дело, как объяснили Белову пленники, житейское, общепринятое. На вопросы победителя, как быть с убитыми и ранеными, последовал поистине философский ответ, не повезло ребятам. Пленных горожан по здешним обычаям, оказывается, либо выкупают, либо выдают головой. То есть в рабство по усмотрению хозяина. Тут же словоохотливые бородачи с циничным простодушием показали Белову троих своих товарищей, за которых родные могут дать выкуп, по пять гривен. Остальные живут небогато, большинство уже начали примеряться к работе на хозяина, а, вероятнее всего, к побегу. Пока обоз шёл по Каме, бежать было трудно, на узкой Сиве и Бражке затеряться в лесу наверняка рассчитывали многие, кроме раненых.
