– А ты крепкий орешек, сакс, – ответил Эрнаут. – Я думал, сарацины тебя давно прикончили.
– Пока еще нет. Помоги мне встать. – Он протянул Эрнауту здоровую руку.
Тот ухватился за нее, подтащил к себе Джона и вонзил ему в бок меч.
– Ты слишком много видел, сакс. Теперь ты будешь помалкивать.
Эрнаут сплюнул, вынимая меч из тела Джона, который рухнул на колени. Из раны на боку полилась кровь, которая окрасила кольчугу алым.
Джон смотрел вслед Эрнауту, а мир вокруг него начал вращаться и терять свои очертания. Он почувствовал, что падает, но уже в следующее мгновение все поглотил непроглядный мрак.
* * *
– Вас хочет видеть отец.
Юсуф открыл глаза и заморгал от яркого утреннего света. Слуга осторожно тряс его за плечо.
– Одевайтесь быстрее.
Юсуф встал, натянул полотняный халат, надел сандалии и поспешил в вестибюль, где уже стояли Айюб и Туран. Увидев его, Айюб нахмурился и отвернулся.
– Пошли, – сказал он сыновьям. – Я хочу кое-что показать вам обоим: победные трофеи и цену поражения.
Юсуф вышел вслед за отцом из дома, и вскоре они оказались на большой площади за мечетью Омейядов
[5]. Эту площадь часто использовали в качестве рыночной, но сейчас здесь торговали товаром совсем иного рода. Всюду, куда бы Юсуф ни посмотрел, он видел пленников-христиан, все они были в кандалах, все стояли опустив головы, не в силах справиться с отчаянием. Другие сидели, скорчившись в плетеных клетках. Их были сотни, может быть, тысячи, а по рынку разгуливали жители Дамаска, тыкали в них пальцами, толкали, разглядывали товар.
– Один поэт написал: «Ты должен выбрать острие копья, направленное в тебя, или цепи», – сказал Айюб сыновьям. Он одарил Юсуфа пронзительным взглядом. – Всегда выбирай копье, сын мой. Лучше это, чем стать рабом. – Он повернулся к Турану: – Сегодня ты купишь своего первого раба, потому что вчера сражался как настоящий мужчина. И тебе пора завести собственного слугу.
– Спасибо, отец.
– А я? – спросил Юсуф.
Айюб сердито повернулся к нему и сказал:
– Если бы не твой брат, ты сидел бы в клетке, как один из этих людей! Когда станешь мужчиной, как Туран, тогда сможешь получить раба. – Юсуф почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы, и отвернулся. Но Айюб схватил его покрытой мозолями рукой, заставив посмотреть на себя. – И больше никаких слез, мальчик. Мужчины не плачут.
Айюб выпустил руку Юсуфа и повернулся к Турану. Юсуф вытер слезы и пошел за отцом и братом, которые разгуливали по рынку.
– Этот раб достаточно сильный, – сказал Айюб и показал на высокого франка с длинными рыжими волосами. – Но он слишком старый, он никогда не забудет родной дом, и ты не сможешь ему доверять. – Он зашагал дальше и ткнул пальцем в другого пленника, мускулистого юношу лет шестнадцати, который, казалось, спал. – У этого вполне подходящий возраст, и он выглядит достаточно сильным. Но посмотри хорошенько, как он лежит. Он без сознания, а вовсе не спит. Он не жилец.
Юсуф остановился перед низкой деревянной клеткой, где на боку лежал юноша, вокруг которого вились мухи. Юсуфу до сих пор ни разу не доводилось видеть настоящего франка. Все рабы в доме его отца были чернокожими, из Африки, и еще несколько турок. У пленника был тонкий нос, квадратный подбородок и очень бледное лицо, покрытое потом. Но, несмотря на это, он отчаянно дрожал. Отец сказал, что такова цена поражения, и был прав: умереть в полном одиночестве, далеко от дома и тех, кто тебя любит, что может быть хуже?
– Хотите купить мальчишку? – Юсуф повернулся и увидел невысокого бородатого мужчину с тяжелым кошельком на поясе, в котором позвякивали монеты. – Мы с вами сможем договориться.
– Я просто смотрю.
– Вы можете купить его за сущую ерунду, – не отставал работорговец. – Два дирхама.
– Два дирхама? – вскричал Юсуф. – Посмотрите на него. Он и недели не проживет.
– У него очень легкая рана, – запротестовал торговец. – Если его вылечить, он проживет дольше меня.
– Это вряд ли, – нахмурившись, заявил Юсуф.
– Я вижу, юноша, вы умеете вести дела, – подмигнув Юсуфу, сказал торговец. – Ладно, можете забирать его за шесть фельсов.
Юсуф колебался. У Турана скоро будет собственный раб. А если он сможет показать отцу, что умеет обращаться со слугой, возможно, тот поймет, что Юсуф тоже стал мужчиной. Мальчик принялся разглядывать пленника. Айюб сказал, что он правильного возраста и будет достаточно сильным – если поправится.
– Я вижу, мой товар вас заинтересовал, – продолжал торговец.
– У меня нет денег.
Работорговец окинул Юсуфа оценивающим взглядом, его глаза пробежали по полотняному халату к поясу и остановились на кожаных сандалиях.
– Вы мне сандалии, а я вам мальчишку.
Юсуф взглянул на свои ноги и задумался. На самом ли деле он готов взять на себя ответственность за умирающего франка? И что скажет отец? Он уже собрался ответить «нет», когда юноша сел, вытянул вперед руку, схватился за прутья клетки и посмотрел на Юсуфа небесно-голубыми глазами.
– Бродер! – вскричал он. – Бродер!
– Что он сказал? – спросил Юсуф.
– Я не говорю на его варварском языке, да и не знаю, что это за язык. Одному Аллаху известно, откуда он.
– Я его беру, – сказал Юсуф. – Если вы доставите его ко мне домой.
– А это куда?
– Дом Наджима ад-Дина.
Глаза работорговца округлились, и он поклонился Юсуфу.
– Я знал, что вы не простой человек. Мы с вами договорились, молодой господин.
Юсуф наклонился, снял сандалии и протянул их торговцу.
– Юсуф! – услышал он голос отца чуть дальше по улице. – Иди сюда! Посмотри, какого раба купил твой брат.
Юсуф, улыбаясь, босиком поспешил к отцу и брату.
Глава 4
Июль – октябрь 1148
Баальбек
Юсуф, встав на цыпочки, заглядывал в открытое окно комнаты, куда принесли раба-франка, чтобы его осмотрел семейный лекарь. Как только раба привезли в дом Айюба в Дамаске, Юсуфа выпороли. Отец не позволил ему оставить молодого франка в качестве личного слуги, но приказал, чтобы того отвезли в Баальбек. «Рабов нужно использовать по назначению, – заявил Айюб. – Если он выживет, будет работать на поле».
Обнаженный франк без сознания лежал на столе, и Юсуф обнаружил, что он мускулистый и высокий, даже выше Турана, с гладкой кожей, загорелыми руками и грудью в тех местах, где их не покрывала запекшаяся, цвета ржавчины кровь, но его ноги и низ живота показались Юсуфу неестественно бледными: кожа там была, как только что срезанное дерево. Дополняли диковинную картину длинные светлые волосы и бородка. А еще он не был обрезан.
