Вот и вся короткая жестокая история ее детства, подумал Адам.
– Знаете… – продолжала Ева, – я тогда поклялась, что никогда не буду зависеть от мужчины. Никогда. Я сама решу, когда наступит начало и конец в отношениях с мужчиной.
В ее словах Адам услышал признание и предостережение.
Ему открылась новая страница жизни Евы. Еще один кусочек головоломки лег на место. Проведя в кромешном аду годы детства, она научилась тщательно планировать свою жизнь. Вот почему она так отчаянно пыталась защитить своих близких – будучи ребенком, Ева не сумела защитить свою мать.
Все, что у нее осталось, – это семья. Но многое в ее жизни по-прежнему представлялось Адаму загадочным и непонятным.
– Как вы оказались в Лондоне?
– Один бродячий жестянщик, проезжавший мимо нашего городка, сказал мне, что я достаточно красива, чтобы выступать на сцене. – Ева горько усмехнулась. – Я уговорила его взять нас всех в свою повозку. Всех маленьких Дагганов.
– Это преимущество тех, кто красив и умеет убеждать.
Ева рассмеялась.
– Уверяю вас, жестянщик получил от меня лишь поцелуй за хлопоты. Мои братья и сестры были еще малы, но мы разорвали бы его на клочки, вздумай он распустить руки. Жестянщик оказался человеком порядочным. Он подарил мне медальон с изображением святого Христофора. Просто кусочек жести, но он сказал, что этот талисман приносит удачу. Я была обыкновенной деревенской девчонкой, хотя, возможно, и красивой. У таких, как я, выбор невелик. Мне было нужно много денег, чтобы уберечь своих братьев и сестер от работного дома или плавучей тюрьмы. К счастью, меня приняли в театр «Зеленое яблоко». Как видите, я тоже не лишена таланта. – Она дернула уголком рта. – Оказалось, что я умею развлекать публику. По крайней мере, работу я получила.
– Вы смогли заботиться о своей семье?
– О, поверьте, поначалу мы отнюдь не купались в роскоши. На случай, если вам вдруг понадобится сменить жилье, преподобный Силвейн, я не посоветовала бы вам снимать комнату над борделем в Севен-Дайлз.
– Вот как? А я, признаться, подумывал.
– Просто… увидев ссору О’Флаэрти… я невольно подумала о Коре. Я очень беспокоюсь за нее. – Голос Евы упал до шепота. Из горла вырвался хриплый смех, похожий на стон. Она хлопнула себя ладонями по щекам. – История повторяется, верно? В последнем письме Кора написала, что ее муж ушел и не вернулся. Вы помолитесь за нее?
Она подняла на Адама измученный, безнадежный взгляд.
– Я помолюсь. – Слова пастора прозвучали как клятва. Он сделал бы для нее все, что было в его силах. Озорной ветерок взметнул с земли и закружил сухие листья, заставив их гоняться друг за другом. – Вы совершили добрый, великодушный поступок, Ева. – В тихом голосе пастора слышалось глубокое волнение. – Вы подарили медальон малышке Кэтрин.
Ева небрежно дернула плечом.
– Мне казалось, что он оберегает меня. Я привыкла сжимать его в руке. Это было лучше, чем ничего. Беспомощность – ужасное чувство. Господи, как же я ненавижу зависимость любого рода. – Они немного помолчали, глядя на дорогу, как будто та была виновницей всех неожиданностей на земле – и приятных, и горьких. – Как вам это удается? Вы говорили с этим зверем… словно с человеческим существом… Как такое возможно?
В голосе Евы не было осуждения. Она лишь хотела знать.
Адам протяжно вздохнул.
– Мой отец… человек непредсказуемый. Немного тиран. У него бывают приступы необузданного гнева, и тогда он пускает в ход кулаки. Я научился угадывать его настроение, как наблюдательные люди предсказывают погоду. Старался не показываться ему на глаза. Наверное, благодаря этому я стал внимательнее присматриваться к другим. В надежде перехитрить отца я старался его понять. А от понимания до сочувствия всего один шаг… Мне он не нравился, – отстраненно произнес Адам. – И, поверьте, мне вовсе не симпатичен Джон О’Флаэрти. Он заслуживает презрения. Но мне его жаль.
До этой минуты Адам никогда и ни с кем не говорил о своих отношениях с отцом. Пожалуй, даже в мыслях он не пытался, как теперь, описать в нескольких четких штрихах события прошлого.
Ему хотелось, чтобы Ева узнала о нем больше. Он чувствовал, что эти минуты взаимной откровенности накрепко связывают их, как опутывает пальцы веревочка в детской игре, хотя признания и делают их обоих по-детски уязвимыми.
– Каждый раз, когда О’Флаэрти исчезал… я надеялся, что он не вернется к семье, как ваш отец. А когда мальчики подрастут, они смогут обрабатывать землю и растить скот. Я думал, что с моей помощью и при поддержке женского батальона миссис Снит эта семья, оставшись без отца и кормильца, сумеет справиться. Но иногда семья – все, что есть у мужчины, единственное, ради чего он живет. Возможно, Джон плохой отец и никчемный муж, но нелегко отказать ему в утешении. Вы сами сказали: каждый заслуживает, чтобы ему дали шанс начать новую жизнь.
Повернувшись, Адам встретил взгляд Евы, но не смог разгадать выражение ее глаз. В них читалось искреннее сострадание, беззащитность и то ли затаенная боль, то ли тихая радость.
Эти чувства промелькнули так быстро, что могли показаться лишь игрой света, а в следующий миг ее зеленые глаза сделались непроницаемыми.
– Мне хотелось вцепиться в горло этому мерзавцу О’Флаэрти, – почти рассеянно сказала она.
– Знаю.
Ева скупо усмехнулась.
– Вы так хладнокровно выслушали мое ужасное признание.
Решение пришло само собой. Казалось, время вдруг замедлилось, стало тягучим, почти застыло. Сунув руку в карман плаща, Адам нащупал шкатулочку леди Фенимор, подцепил ногтем крышку и сжал в пальцах цепочку с золотым крестиком.
Поколебавшись всего мгновение, он вынул руку из кармана и заговорил:
– Я хотел бы передать вам кое-что. Эта вещь принадлежала леди Фенимор. Она вручила ее мне со словами, что та приносит удачу и служит защитой. «Вы сами решите, кому следует это отдать», – сказала она.
Адам разжал ладонь.
Ева взглянула на крошечный крестик. От неожиданности у нее прервалось дыхание. Щеки слегка порозовели. Она долго не поднимала глаз. Возможно, не хотела, чтобы Адам видел выражение ее лица. А может быть, задумалась, что означает этот жест. Чего пастор ждет взамен и не будет ли великой ошибкой принять подобный дар?
– Ну, теперь я уже не ребенок. – Ева попыталась говорить непринужденно. – Мне не нужна защита. Я не могу при…
– Ева. – Голос Адама прозвучал неожиданно глухо, с затаенным волнением и страстью.
Она резко осеклась, подняв голову. Ее глаза удивленно раскрылись.
– Иногда мы все нуждаемся в помощи, это естественно. И временами для разнообразия можно позволить кому-то позаботиться о вас. Подчас, принимая дар, мы одариваем другого человека. Только и всего.
Плотно сжав губы и нахмурившись, Ева замерла в нерешительности. Наконец у нее вырвался вздох.
