- Это еще не конец, - прошипела Роб. - Вот увидите, через месяц он вернется ко мне.
- Может быть, да, может быть, нет. Я знаю, что он хочет жить своей жизнью, а сейчас в его жизни появилась я.
Роб Стирлинг бросила трубку.
Эбби привалилась к стене, тяжело дыша. Черт меня попутал, подумала она и, повесив трубку, повернулась к дверям. Там стоял Джек, по всей видимости слышавший последние фразы этой беседы.
- Звонила Роб, - сказала Эбби. - Твоя проблема или решена, или сильно осложнилась.
После звонка Роб прошло три дня. Все это время мысли Джека были заняты только Эбби.
Его поразила прямота, с какой она говорила по телефону, пусть и обнаружив собственнический инстинкт.
Он не вправе был на нее обижаться, потому что мог подписаться подо всем, что она сказала.
Эбби - старого закала женщина, подумал он себе наконец, когда последний пациент покинул приемную. Она инстинктивно реагирует на попытку вторгнуться на ее территорию и борется за то, чего хочет.
Джек вспомнил, как убеждал себя в необходимости порвать с ней. Она совсем не знала мужчин, думала, что он еще не оправился после разрыва с Роб. Хоть и сомневаясь в своем здравомыслии, Джек говорил себе, что просто доказывает Эбби возможность общения с мужчиной без поцелуев, объятий и прочих проявлений страсти.
Но внутренне он страдал.
Поцелуи?
Он отчаянно желал их.
Объятия?
Джек мог их себе позволить, только когда видел, что Эбби замерзла или страдает.
Страсть?
Оставь надежду, приятель.
Проклятье, кого он пытается обмануть? Он просто круглый дурак.
Пожалуй, ему следовало бы связаться с женщиной, которая не затронет его душу. Доказать, что Эбби и он несовместимы, как вода и масло. Долгая ночь, полная страсти, и свобода от обязательств на следующий день - вот что ему нужно.
"Так сделай это!"
Джек бросил стетоскоп на стол и вышел. Захотелось увидеть Эбби, ласковую и невинную.
Он прошел прямо на ее заднее крыльцо и открыл дверь ключом, который она дала ему.
Сжимая игрушечного жирафа, Эбби стояла среди целой горы игрушек. Рабочая комната была завалена женскими вещами всех цветов и размеров.
- Привет. Что случилось? Эбби повернулась к нему без особого энтузиазма.
- В социальной службе попросили меня уложить игрушки и вещи для помощи беженцам. У многих женщин и детей не осталось ничего, кроме той одежды, что на них.
Джек смотрел, как она расстроенно крутит жирафа.
- Ты уже говорила с матерью?
- Нет. Папа звонил, сообщил, что все идет так, как надо. - Она пожала плечами. - Он сказал, что хорошо бы мне зайти их проведать. Я.., ответила, что у меня много работы. Все эти корзины...
- ..предоставляют повод не ходить? Эбби вымученно улыбнулась.
- Да.
- Ты боишься или злишься?
- И то и другое. С одной стороны, мне трудно забыть, что это женщина, бросившая свою семью, а с другой, зная то, что знаю теперь, я не имею права так думать. Ничего не бывает однозначно хорошим или плохим.
- Возможно, стоит увидеть ее и сделать новые выводы.
- Сомневаюсь, смогу ли я. Да, она моя мать, но я ее совсем не знаю. - Эбби сжала руки. - Никак не придумаю, с чего начать. "Привет, мам!" звучит глупо.
- Навряд ли она заметит.
- Ладно, положусь на авось.
- Хм.
- Если долго ждать, становится только труднее.
Джек кивнул.
- В общем, надо, конечно, что-то сделать. Но я не знаю что. Есть правила для встречи с душевнобольной матерью, вернувшейся домой? - Эбби взглянула на него. - Карнеги дает рекомендацию?
Джек ухмыльнулся.
- Пожалуй, нет.
- Джек, пойдешь со мной?
- Я?
- Да. Это ведь первый раз.
Джек смотрел на Эбби. Он был уверен, что трудно выйти из такой сложной ситуации с честью. Все сомнения исчезли.
- Конечно. Тебе стоит только попросить.
- Тогда прямо сейчас? Я в принципе готова. Старое пальто висело на крючке, и Джек помог Эбби надеть его.
- Ну вот, так будет лучше. На улице ледяной ветер.
Джек улыбнулся. Абигайль Уорт. Его ненаглядная, невинная малышка. Убийственное сочетание романтики и практичности.
Эбби проверила в карманах ключи и перчатки. Джек больше не сопротивлялся. Он подошел и тщательно поднял ее воротник, чтобы защитить от мороза уши, стараясь не глядеть на нежную шею.
Да, старое пальто - то, что надо. В нем Эбби почувствует себя уверенней.
Глава 14
Родители Эбби стояли у раковины и мыли посуду.
- Привет, ребята, заходите, - пригласил отец, бросая полотенце на стул.
Эбби кивнула, но не смогла заставить себя взглянуть на него. Ее глаза не отрывались от матери.
- Наверное, нам следовало постучать...
- Эбби, - сказала ее мать, - не мели чушь. Это твой дом. - Голос матери изменился - не визгливый, как представлялось Эбби, а низкий и красиво модулированный. В медового оттенка волосах появилась проседь. Глаза, аккуратно накрашенные, были цвета какао.
Мать и дочь стояли в разных концах комнаты, глядя друг на друга с чувством неловкости. Одна была лишена зрелых лет жизни, другая - юности. Эбби нашла, что мать, одетая в оливково-зеленые брюки и блузку в тон, выглядит такой же изящной, как когда-то, только в уголках ее глаз появились легкие морщинки, а линии вокруг рта углубились. Лицо ее было живым и полным света, к чему Эбби, ожидавшая увидеть тупой, безразличный взгляд, не была готова.
И эта женщина считается душевнобольной? Кто поверит, что она потратила половину жизни, борясь с проявлениями раздвоения личности? Она выглядела абсолютно нормальной.
- Подойди и дай мне посмотреть на тебя, дорогая.
Эбби неуверенно прошла через комнату, не представляя себе их теперешние отношения.
Мать, почувствовав ее сомнения, замерла, едва коснувшись Эбби пальцами.
- Доченька...
- Она такого же роста, как и ты, Сильвия.
- Да. - Ее улыбка потеплела. - А волосы как у твоей матери.
- И мне так кажется.
- Она пошла в твою семью, Роберт.
- Ну что ты. Она взяла твои глаза, и нос тоже.
Чувство бессилия, памятное Эбби по прошедшим дням, возвращалось. Она не хотела оставаться рядом с матерью, не хотела снова ощущать беспомощность и страх, владевшие ею, когда приходилось выполнять работу взрослой и уверенной в себе женщины.
