– Перебирай ногами, дохляк!
Вожак засеменил в темноту, спотыкаясь и матерясь, компания спустилась с холма, стало тихо.
Марьяна протянула винтовку спутнику, подбросила в костёр веток и снова села, обхватив колени руками.
– Детей жалко…
– К-каких детей? – не понял Ренат, присаживаясь рядом. – Это взрослые самцы…
– Я не о них, видел детей в тех компаниях, которые мы встречали? Каково им, представляешь? Да и родителям тоже.
Он помолчал, не зная, как относиться к реплике, пошевелил горящие ветки, посмотрел на профиль девушки.
– Ловко ты их… случайно, не в полицейском спецназе работаешь?
– Нет, я чемпионка мира по тхеквондо, с детства занималась под руководством отца. Он у меня тренер сборной России.
– Тогда понятно. А я вот не боец, никогда никакими карате-айкидо не упражнялся.
– Зато стреляешь хорошо.
– Дядя научил. – Ренат подумал о родственнике, который тоже мог оказаться здесь. – У нас хорошая связка получается. Что ты обо всём этом думаешь?
– Ничего. Обыкновенные гопники.
– Я имел в виду о нашем положении.
Марьяна долго не отвечала, не сводя завороженного взгляда с пляшущих языков огня, пожиравших ветки реликтовых сосен; по воздуху разлился аромат смолы и неведомых трав.
Молчал и Ренат, глядя на огонь, чувствуя душевное облегчение после демонстрации спутницей боевых умений. Характер у неё был независимый и решительный, и по большому счёту за неё можно было не беспокоиться.
– Мы мало видели, – наконец проговорила Марьяна. – Ходим вокруг озера как привязанные. Поискать бы границу…
– Какую границу?
– Границу парка.
– На парк эта местность не похожа, – мотнул он головой.
– В любом случае надо искать причину, по какой здесь собрали столько народу. Возможно, это всё-таки эксперимент.
– Не бывает таких масштабных экспериментов. По моим подсчётам, по здешним буеракам бродят тысячи людей. Не слишком ли много подопытных кроликов отловлено?
– А Хиросима?
– Что – Хиросима?
– Американцы провели эксперимент – сбросили бомбу и угробили двести с лишним тысяч японцев. Здесь происходит то же самое, только без атомной бомбы.
Ренат поворошил ветки. Костёр вспыхнул ярче.
– Ты хочешь сказать, что нас бросили сюда, чтобы убить?
– Посмотреть, выживем мы без каких-либо средств к существованию или нет.
Он с интересом всмотрелся в ставшее «индейским» от света костра лицо девушки.
– Кому это взбрело в голову?
– Кому-то взбрело.
– Странно всё… мы говорили о пришельцах… может, это и в самом деле сделали пришельцы, но я не верю. Нужна цель, нужен какой-то смысл, но его нет.
– Для нас, но не для них. Мы его просто не видим.
– Ты так спокойно об этом говоришь…
– А что, надо кричать и метаться по лесу, как те, кого мы уже встречали?
– Я не это имел в виду, – пробормотал Ренат. Снова поворошил ветки, засмеялся. – Есть хорошая шутка в тему: если вы спокойны, а вокруг вас в панике бегают люди, значит, вы ни фига не поняли.
Шутка не возымела действия, Марьяна на неё не отреагировала.
– Давай спать, я устала. Надеюсь, та банда не вернётся.
– Ложись, я покараулю.
Он встал, подал ей свою куртку.
– Сейчас принесу зелёных веток и травы.
– Не стоит, и так усну. – Она выбрала ложбинку между камнями, улеглась, сонно пробормотала: – Спасибо.
Ренат постоял рядом, прислушиваясь одним ухом к её дыханию, другим – к долетающим из леса звукам «мезозойской жизни», потом вернулся к костру. Повозился, устраиваясь спиной к валуну, положил руку на винтовку так, чтобы в случае нужды ею можно было воспользоваться без промедления. Какое-то время бдительно слушал лесные шорохи, подбрасывал сухие ветки. Уснул незаметно для себя…
Ночь, однако, прошла спокойно.
Он дважды просыпался от близких криков каких-то ночных существ, но засыпал снова, убедившись в отсутствии опасности.
Проснулся окончательно от холода.
Рассвело, солнце вот-вот должно было появиться над лесом в противоположной от озера стороне.
Марьяна спала, свернувшись калачиком под курткой Рената. Нервы у неё были крепкие, и на ночные крики она не реагировала.
Ёжась от предутреннего ветерка, он помахал руками, поприседал, восстанавливая кровообращение, сложил ветки над ещё тёплым кострищем и разжёг огонь.
Марьяна проснулась от дыма, села, кулачками протёрла глаза.
– Ты что, не ложился?
– Нет, поспал. Два раза хватался за винтовку, в лесу кто-то орал дурным голосом.
– Я ничегошеньки не слышала.
– Устала, мы километров двадцать отмахали, кружа по местным буеракам. Нам бы джипчик плохонький, да? Хотя бы типа «УАЗа Патриота». Или лучше вертолёт.
– Кофе бы для начала.
Он сожалеюще развёл руками.
– Про кофе забудь. Пока не вернёмся.
Марьяна усмехнулась, вставая.
– А мы вернёмся?
Он не нашёлся, что ответить, и девушка сбежала с холмика к зарослям хвощей и плаунов.
– Я умоюсь.
– Стой! – запоздало крикнул он.
Однако спутница не послушалась, что едва не привело к трагедии: в кустах за стеной хвощей и папоротников сидел зверь, какого они ещё не встречали, и единственное, что спасло девушку, – это отсутствие у зверя тонуса.
Ренат услышал вскрик, схватил винтовку, кинулся вниз с холма, предчувствуя беду, и едва не был сбит с ног выбежавшей навстречу Марьяной.
Вслед за ней из буйного вала зелени высунулась сначала длинная зубастая голова ящера, затем гибкая, метровой длины шея и, наконец, вылезло огромное мешкообразное тело с голой морщинистой кожей, не защищённое ни костными пластинами, ни шипами. Кожа на спине ящера была шершавая и зеленоватая, будто обросла мхом, в то время как показавшееся на миг брюхо отсвечивало серебром, словно поросло плотным лишайником.
Это был нотозавр, один из последних ящеров своего рода, лидировавшего в триасовом периоде мезозойской эры, и он ещё не очнулся от ночного сна, который был подобен мёртвому оцепенению благодаря низкой температуре тела, меняющейся в зависимости от температуры окружающей среды. В холодные ночи кровь в жилах зверя застывала и разогревалась только теплом солнечных лучей.
Ренат задержал дыхание, целя громадине в глаз, но заметил, что движется ящер медленно, через силу, и опустил винтовку. Марьяна забежала за него, оглянулась.
