Голова у меня раскалывалась; ночью я снова плакала и уснула только под утро, взяв к себе в постель Роньку. Собака успокаивала меня.
– Джульетта! – каким-то замогильным голосом сказал Дмитрий. – У меня для тебя есть кое-какая информация. Но не по телефону. Мне кажется, для тебя это важно.
Ну вот, с досадой подумала я, он просто не знает, под каким предлогом со мной встретиться.
– И что там такое?
– Это касается Павла. Я кое-что вспомнил, подумал, что тебя это заинтересует, и сразу позвонил тебе.
Я покупала типичного кота в мешке, но выхода никакого не было. Если он будет мне туфту впаривать, я просто развернусь и уйду, подумала я. Без всяких реверансов и извинений.
– И где мы встретимся?
– В кафе «Крем-брюле», если тебя устроит, – он говорил таким тоном, чуть ли не заискивал передо мной.
– Ладно, – смилостивилась я. – Через час около кафе.
Еще издали, выходя на остановке из автобуса, я увидела Дмитрия. Он стоял около кафе с розой в руке и вертел головой по сторонам.
Я хмыкнула. Похоже, заправский пикапер собирается испытать на мне свои фирменные «штучки».
Когда я подошла ближе, он расплылся в улыбке. Дмитрий был одет в светлый костюм, подстрижен и пах приятным парфюмом.
– Это тебе, – протянул он мне красную розу.
– Спасибо.
Он наклонился и чмокнул меня в щеку.
– Об этом мы не договаривались.
– Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
– И не мечтай! – фыркнула я. – Не дождешься.
В кафе звучала песня Джо Дассена: мурлыкающая прелестная мелодия. Я заказала кусок вишневого торта и чашку горячего шоколада.
Дмитрий – пива с салатом. Подошел официант с вазочкой и поставил в нее розу.
– И что там у тебя?
– Мне неудобно выдавать некоторые мужские секреты, – с некоторым замешательством выдавил он.
Я прыснула.
– Ваши мальчишеские глупости меня мало интересуют.
– Ну это… совсем не то, что ты думаешь…
Я посмотрела на моего собеседника внимательней. Его уши порозовели, а на лице появилась легкая краска.
Еще не совсем стал законченным циником, подумала я.
– Ладно, говори, а то я умираю от любопытства.
– Понимаешь… Паша сказал мне, что он часто гастролировал по разным городам. Ну, сама понимаешь, с какой целью. Знакомился с женщинами, часто жил за их счет, разные делишки проворачивал. Если честно, то он мне не очень много говорил, основное держал при себе. – Я видела, с каким трудом давались Дмитрию эти откровения. Мужская солидарность – вещь почти святая. Это женщин мужчины считают болтливыми и ненадежными существами, сами они предпочитают хранить тайны друг друга.
– И что там? – подстегнула я его.
– Ну, короче… – Дмитрий потер лоб. – Он сам посоветовал мне э…э… расширить географию поездок. И сказал, что в таких делах лучше всего иметь напарника – человека, который в случае чего тебя прикроет. Да и ездить вдвоем веселей. Не так скучно. Он тогда в единственный раз обмолвился, что у него есть друг, с которым он работает в связке. Я его видел только один раз со спины. Мы тогда сидели в кафе с Пашей во Французском сквере, и он сказал мне: вон за тем столиком мой друг сидит. Окучивает барышню. Частенько он тут бывает. Паша назвал его Танцором. Наверное, это кличка. Как ты понимаешь, на имя не очень-то похоже.
– Как он выглядел? – перебила я его.
– Как выглядел? – переспросил Дмитрий. – Я видел его только с боку. Девушку я разглядел лучше – она сидела напротив меня. Видно сразу, что с бабками. Такая хорошо упакованная девица.
– И ты не можешь описать, как он выглядит? – воскликнула я с отчаянием.
– Кое-что могу сказать. Высокий, черноволосый, внешность как у итальянца.
«Бандерас», внезапно похолодела я. Похож на «Бандераса». Я вспомнила холодное лезвие ножа на шее, вязкий вкус слюны во рту и липкий страх, который возникал где-то в области живота и холодом растекался по телу.
– Ты смог бы его узнать, если бы увидел?
– Не знаю. Но думаю, что да.
На какое-то время мы погрузились в молчание. Даже заказ, который принесли, не заставил меня отвлечься от мрачных мыслей. «Бандерас» был другом Паши и поэтому ему понадобилась эта запись. Он был в курсе его дел. Все логично, все сходится… Танцор! Мне надо было собраться с мыслями и обо всем подумать. Я никогда не забывала о «Бандерасе». У меня было чувство, что он еще обязательно появится в моей жизни. Такие парнишки так просто не отлипают. От возбуждения я заерзала.
Быстро доев, я посмотрела на Дмитрия.
– Мне надо идти, – выпалила я.
– Ты куда-то торопишься?
На секунду мне стало его жалко. Выглядел он порядком убитым моей холодностью. Неужели это не игра? И пикаперы сами попадаются на удочку, подумала я.
– Мне, правда, пора. Я обещала матери сегодня заехать к ней. Сто лет не была у родных. Там на меня уже вовсю бочку катят и дуются. Извини, что так получилось…
– Я довезу тебя.
– Не надо. Мне еще нужно прошвырнуться по магазинам, кое-что купить. Это – дело долгое и муторное, – торопливо заговорила я, боясь, что он сейчас увяжется со мной, и я уже не буду знать, как от него отделаться. – Я тебе позвоню, – пообещала я. – На днях.
– А на занятия ты придешь?
– Может быть. Я еще не знаю. Пока!
Я торопливо бросилась к выходу. Всю дорогу до дома я думала о «Бандерасе». Танцор! Он был Пашиным другом… Задумавшись, я чуть не проехала свою остановку.
Если бы рядом был Антон, он бы помог разобраться в этой истории. Или просто приободрил. А так я была одна против всех… Я невольно поежилась.
Прежде чем подойти к дому, я все внимательно осмотрела: вроде никакой слежки нет. Неужели с меня сняли наблюдение? И радоваться мне этому или, наоборот, прийти в состояние боевой готовности?
В таких размышлениях я дошла до квартиры и здесь сначала меня позвали завывающим голосом:
– Джульетта!
А потом сверху кинули комок бумаги, и я чуть не заорала.
Подняв голову, я увидела Лариску, стоявшую на площадке между вторым и третьим этажами. Она смеялась, глядя на меня.
– У тебя вид, словно ты привидение увидела.
– Ты же знаешь, в каком я состоянии, и нечего пугать меня дурацкими розыгрышами, – набросилась я на нее.
– Ну ладно, не буду, – она примиряюще вскинула вверх ладонь. – Мир?
– Еще подумаю.
– У меня пирожные есть в сумке.
– Ты сначала скажи, что ты с собой сделала? – спросила я, окидывая ее взглядом. Лариска подстриглась. Теперь у нее было гладкое каре, как у Виталины. И вдобавок она выкрасилась в темно-каштановый цвет. И довершал перемены яркий макияж и ядовито-желтый костюмчик. Раньше Лариска ходила исключительно в джинсах и кофтах блеклой расцветки, в просторечии именуемых балахонами.
