– Виктор Николаевич! Не могли бы вы идти помедленней? Я не могу так быстро.
– Что? – Он резко остановился, и я чуть не налетела на него.
– Я не поспеваю за вами.
Он посмотрел на меня таким взглядом, словно увидел впервые, и я поняла, что его мысли витают где-то далеко от меня.
В этот раз мы пошли не в гостиничный комплекс, а свернули направо – к двухэтажному зданию с большим выгнутым козырьком, отчего издали казалось, что сверху прилеплена створка раковины.
– Это банкетный зал.
– И часто вы здесь бываете?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – почему-то разозлился он. – Помолчи, пожалуйста.
– Молчу…
Минуту спустя он бросил на меня взгляд искоса.
– Извини, просто я нервничаю…
Перед самым входом в дом-раковину Волховский неожиданно сказал мне:
– Возьми меня под руку.
– Зачем?
Он с удивлением посмотрел на меня.
– Мы же пара.
– Ах да!
Швейцар в бордовой форме с большими золотыми пуговицами предусмотрительно распахнул перед нами дверь.
– Добро пожаловать! – механически-заученно сказал он.
Волховский скользнул по нему взглядом, ничего не сказав, а я широко улыбнулась, стараясь быть вежливой за двоих.
Волховский уверенно ориентировался внутри. Мы оказались в просторном помещении, по которому лениво фланировал разряженный народ. При этом все выглядели так, как и полагается выглядеть на презентабельной вечеринке: дамы – в длинных вечерних платьях, мужчины – в костюмах. По залу молниеносно, как стрижи, скользили официанты с подносами в руках, предлагая вино и шампанское. Один из них остановился около нас. Я протянула руку за шампанским.
– Поставь, – сквозь зубы сказал Волховский. – Еще успеешь.
Обиженная, я одернула руку.
Мой собеседник сжал мой локоть.
– Не глупи. Потерпи еще немного.
Я хотела спросить зачем, но вспомнила, что задаю слишком много вопросов, и промолчала.
Мы так и шли рядом: Волховский держал меня за локоть, я старалась, чтобы моя походка со стороны выглядела грациозной, ведь у меня не было опыта ходьбы на пятнадцатисантиметровых шпильках.
Мы вошли в зал, заставленный столами, и взгляды многих присутствующих остановились на нас, как на свежачках, прибывших в разгар праздника.
– Улыбайся! – шепнул мне Волховский. Я выдавила из себя самую лучезарную улыбку, на которую только была способна. Со стороны мы, наверное, если не тянули на «Оскара», то на «Золотой глобус» точно. Волховский – зрелый солидный мужчина, и я рядом с ним, симпатичная куколка. Папик и его Барби.
Судя по выражениям лиц присутствующих, именно такие мысли витали в их головах. Впрочем, на что-то другое трудно было рассчитывать. Я улыбнулась еще раз, понахальней, как и подобает девице, отхватившей себе богатого спонсора.
– Скулы не сведет? – заметил Волховский, все еще держа меня за локоть.
– А я натренированная.
Мне показалось, что сейчас он фыркнет, но внезапно Волховский как-то подобрался, и вскоре я поняла почему. К нам подошел мужчина лет пятидесяти, такой толстячок-бодрячок, со спутницей, моложе его лет на десять, высокой брюнеткой в темно-синем платье. Он пожал руку Волховскому и скользнул по мне взглядом.
– Моя девушка, – представил меня Волховский, – с романтичным именем Джульетта.
Толстячок улыбнулся, а его дама снисходительно кивнула.
– Березин Олег Владимирович, бизнесмен. Его жена Маргарита Павловна, – продолжал Волховский.
– Очень приятно.
– С новой девушкой? – И толстячок подмигнул Волховскому, почему-то потирая руки.
Волховский рассеянно пожал плечами, словно появляться в общественных местах с новыми девушками для него было самым плевым делом. Мужчины отошли в сторону и о чем-то разговаривали, понизив голос. Мы с Маргаритой Павловной остались вдвоем.
– Чем занимаетесь? – Голос у Маргариты Павловны был высоким и пронзительным.
– Ничем.
Она кивнула и отошла в сторону. Скучала в одиночестве я недолго, потому что ко мне подошел Волховский и пробормотал:
– А ты произвела фурор.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Я уже выслушал несколько комплиментов по поводу тебя.
– Очень приятно.
Он мельком посмотрел на меня, но ничего не сказал.
К нам подходили разные люди, Волховский представлял меня им. Иногда он отходил с ними в сторону и беседовал о делах. Иногда мужчины обменивались репликами, смысл которых был мне непонятен. Но я догадывалась, что речь шла о бизнесе, сделках, общих знакомых.
Некоторые спутницы деловых мужчин были воспитаны и вежливы, другие – настоящие стервозы, которые окидывали меня высокомерными взглядами и пытались всячески продемонстрировать, что я для них – пустое место. По большому счету, все эти потуги были мне смешны, я ощущала себя Золушкой, случайно попавшей на бал, у меня было четкое понимание, что я играю не свою роль, и сокрушаться по поводу того, что мне указывают на это, по меньшей мере было бы глупо. Наоборот, я относилась к сегодняшнему вечеру как к легкому приключению в своей жизни, которая была не очень-то богата событиями, и вот теперь мне предоставлялась возможность заполнить этот пробел; и чего я буду портить себе нервы, обращая внимание на зажравшихся дамочек.
Я стояла около Волховского, который беседовал с очередным коллегой, и обменивалась улыбками с очередной дамой из разряда «воспитанных», как вдруг почувствовала, что воздух около меня наэлектризовался и Волховский странным образом ожил. А до этого он был спокоен и флегматичен и даже на расстоянии чувствовалось, что ему все по барабану: и эта вечеринка, и люди, подходившие к нему. Невольно я взглянула на Волховского и удивилась произошедшей в нем перемене: он подтянулся, в глазах появился лихорадочный блеск, cпина выпрямилась, а руки сжались в кулаки. Он неотрывно смотрел на кого-то в толпе, и я проследила за его взглядом. Он смотрел на невысокого крепкого мужчину в хорошем костюме, который, однако, смотрелся на нем, как на лошади фрак, этот мужчина чем-то притягивал, гипнотизировал его. Мужчина был лыс, cкуласт, тонкие губы напоминали щель, вырезанную на деревянной скульптуре, на подбородке была ямочка, раскосые глаза ни на чем не останавливались. Он был со спутницей. И здесь я чуть не вскрикнула, потому что его спутница была той самой женщиной, которую я видела с Пашей в «Золотом павлине» в тот самый вечер, когда познакомилась с ним и когда его убили. Она была в серебристом платье до колен, оставляющем открытыми красивые плечи.
Я задержала вздох. Любопытство было сильней меня, и я не могла ничего с этим поделать. Я придвинулась ближе к Волховскому. Вскоре он закончил разговаривать со своим собеседником и повернулся ко мне.
