Николас и Блитцен прыснули со смеху.
– Хо-хо-хо! – захохотал Отец Рождество и скормил оленю морковку. А потом задумался. – Отец Топо, а в деревне найдётся телескоп?
Отец Рождество ищет Правду
На следующий день Николас отправился в Лесистые холмы, да не с пустыми руками, а с подарком. Он всегда дарил подарки тем, кого давно не видел. Ничто на свете не радовало его больше. Сегодня он нёс телескоп, сделанный эльфом Корнишоном. Десять лет назад Корнишон стоял под стенами тюремной башни и требовал, чтобы Николасу раздробили кости. Ему до сих пор было стыдно за своё поведение, и он не уставал просить прощения, хотя Николас уже сто раз его простил.
Отец Топо оказался прав: пикси и в самом деле перестали выращивать разрыв-траву. То тут, то там ещё темнели пятачки свежевскопанной земли, но по большей части они были засажены морошкой и сливами.
Николас остановился у жёлтого домика с соломенной крышей. Тот был очень, очень маленьким. Николас постучал в дверь. Долго ждать ему не пришлось: вскоре на пороге возникла пикси с ангельским личиком и длинными волосами.
– Здравствуй, Пикси Правды, – сказал Николас.
Проказливое создание широко улыбнулось.
– Здравствуй, Николас, – сказала она. – Или мне называть тебя Отцом Рождество? Или же… Санта-Клаусом?
– Санта-Клаусом? – переспросил Николас. – Это ещё что такое?
Пикси хихикнула.
– Так тебя прозвали пикси. В буквальном переводе это означает «Чудак с большим животом».
– Очаровательно, – хмыкнул Николас и протянул пикси телескоп. – Вот, держи. Думаю, тебе понравится. Тем более что отсюда открывается чудесный вид.
Глаза Пикси Правды радостно вспыхнули, и Николас почувствовал себя счастливым.
– Волшебная трубка-гляделка! Как ты узнал, что я такую хотела?
– О, просто догадался.
Пикси приложила телескоп к глазу и посмотрела на Эльфхельм.
– Ух ты! Ух ты! Всё такое большое! – Она шустро перевернула телескоп и навела его на Николаса. – Ой, ты только посмотри на себя! Маленький Отец Рождество! Прямо как пикси!
– Хо-хо-хо!
– Ты заходи, заходи! – Пикси вспомнила, что негоже гостю топтаться у двери.
Николас втиснулся в крошечный дом. Стены жёлтой гостиной были густо увешаны миниатюрными тарелками. Николас присел на табурет и втянул голову в плечи, чтобы не задеть потолок. В доме у пикси было тепло и приятно пахло сахаром, корицей и, кажется, сыром.
Пикси улыбнулась.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Николас.
– Кажется, я до сих пор немного в тебя влюблена. После того как ты спас мою жизнь тогда, в башне. – Пикси покраснела. Она не хотела признаваться, но не могла справиться со своей правдивой натурой. – Я, конечно, понимаю, что у нас ничего не получится. Я пикси, а ты человек. Ты слишком высокий, да и уши у тебя такие, что меня всю жизнь кошмары будут мучить. – Пикси тяжело вздохнула и уставилась на пол, выложенный жёлтой плиткой. – Лучше бы я этого не говорила.
– Всё в порядке, – заверил её Николас. – Уверен, ты еще встретишь своего пикси.
– Нет уж, спасибо, – замотала головой Пикси Правды. – Чтоб ты знал, пикси в большинстве своём умом не блещут. По правде говоря, мне нравится быть одной.
– Мне тоже, – кивнул Николас.
В комнате повисла неловкая тишина. Впрочем, она была не полной: кто-то тихо скрёбся и прочмокивал. Николасу звук показался знакомым, только он никак не мог разобрать, откуда он идёт.
– О тебе всё время пишут в «Ежеснежнике». Ты теперь знаменитость.
– Угу. – Николас посмотрел в крохотное окно, из которого открывался дивный вид на далёкую гору. И башню, уже год стоявшую без дела. А потом он заметил старую мышь, деловито грызущую кусок вонючего тролльского сыра. Так вот что это был за звук!
Николас глазам своим не поверил.
Однако это действительно был Миика.
– Миика! Ты ли это?
Мыш повернул голову и внимательно посмотрел на Николаса.
– Вообще-то, его зовут Ворчун, – сказала Пикси Правды. – Он сидел на крыльце, когда меня выпустили из башни. Ест всё, что дают. Но предпочитает тролльский сыр.
– Это тебе не репка, да? – ласково спросил мыша Николас.
– Сыр, – ответил Миика. – Сыр настоящий. У меня есть сыр.
Глядя на мыша, Николас невольно вернулся в своё детство. Он подумал об отце, матери и тёте Карлотте. Забавно. Вот так встретишь кого-нибудь – пусть даже и мышку, – кто жил с тобой под одной крышей, и в голове оживают сотни воспоминаний. Но Миика продолжал невозмутимо грызть сыр. Он был не слишком чувствительной мышью.
– Что такое? – поинтересовалась Пикси Правды.
Николас хотел рассказать ей, что Миика – его старый друг, но бросил взгляд на довольного жизнью зверька и решил оставить эту историю при себе. Миика был определённо счастлив в новом доме. Так зачем ворошить прошлое?
– Неважно… Слышал, вы, пикси, отказались от жестокости?
– Ну, – ответила Пикси Правды, – мысль о том, чтобы взорвать кому-нибудь голову, нас по-прежнему радует. Но знаешь, после становится так пусто внутри… Поэтому я изобрела одну штуку!
Пикси кинулась к шкафу, вытащила из его глубин красный бумажный цилиндр и протянула Николасу один конец.
– Дёргай! – скомандовала она.
Николас дёрнул, и в комнате раздался громкий хлопок.
Миика от неожиданности выронил сыр, но сразу поднял и, как ни в чём не бывало, запустил в него зубы.
– Ну разве не прекрасно?! – воскликнула Пикси Правды, задыхаясь от восторга.
– Да, такого я не ожидал, – признал Николас.
– Я называю их «хлопушками». Внутрь можно засунуть маленькие подарки. Да и убирать потом меньше, чем после тролля. Так зачем ты пришёл?
– Хотел поговорить с кем-то, кто будет со мной предельно честен. Я обращался к эльфам, но они так стараются быть добрыми, что иногда грешат против правды. Ты – другое дело.
Крошка-пикси согласно кивнула.
– Уж такая я уродилась.
Николас набрал в грудь побольше воздуха – и запнулся, не зная, с чего начать. Он был таким большим по сравнению с пикси и мышью, но даже пикси и мышь уже нашли своё место в мире. А он…
– Дело вот в чём, – сказал он наконец. – Я вроде как человек, но у меня есть волшебные способности. Я Николас. Но теперь я ещё и Отец Рождество. Я ни то, ни сё – и сразу всё. Это сложно. Все твердят, я должен разобраться, в чём моё призвание. Эльфы говорят, что я делаю добро. Но что за добро я делаю? – Николас беспомощно посмотрел на пикси.
