– Нет никакого волшебства, – прошептал он в беспамятстве. И погрузился во тьму.
Отец Топо и Малышка Нуш
Сквозь темноту пробились голоса.
– Кабииша лоска! Кабииша тикки! – торопливо проговорил кто-то тонким голоском, похожим на девчоночий.
– Та ууре. Ахтаума лоска эс нуоска, Нуш, – неспешно ответил второй голос, глубокий и напевный.
Он умер?
Нет. Точнее, не совсем. Живым его тоже можно было назвать с трудом: если бы их с Блитценом нашли минутой позже, они совершенно точно были бы мертвы.
Прежде всего Николас заметил, что ему тепло.
Жар зарождался где-то внутри и растекался по телу горячим сиропом. Мальчик ещё не согрелся до такой степени, чтобы почувствовать маленькую руку, которая прижималась к его груди напротив сердца, – но уже различал голоса, пусть они и звучали как сквозь толщу воды.
– Что это, деда? – спросил тоненький голосок, и на этот раз Николас, к своему огромному удивлению, понял всё до последнего слова.
– Это мальчик, Нуш, – ответил обладатель второго голоса.
– Мальчик? Но он выше тебя, деда!
– Это потому, что он особенный мальчик.
– Особенный? Что значит «особенный»?
– Он человек, – осторожно произнёс второй голос.
Послышался изумлённый вздох.
– Человек?! Деда, он нас съест?
– Нет.
– Нам нужно бежать?
– Уверен, он не опасен. А даже если и так, мы не должны позволять страху управлять нами.
– Ты только погляди на его уши!
– Да. К человеческим ушам нелегко привыкнуть.
– Деда, но ты же помнишь, что случилось с…
– А вот об этом думать не стоит, Малышка Нуш. Мы всегда должны помогать тем, кто попал в беду… Даже если это человек.
– Выглядит он ужасно.
– Да, ты права. Вот потому-то, Нуш, мы и должны ему помочь.
– А это сработает?
– Да, – во втором голосе скользнула тревожная нотка. – Думаю, да. И с оленем тоже.
Блитцен очнулся и медленно перевернулся, освобождая ногу Николаса, который тоже начал сонно моргать.
Открыв наконец глаза, мальчик судорожно втянул воздух. Несколько секунд Николас никак не мог сообразить, где он. Затем он увидел двух существ – и снова судорожно вздохнул, потому что именно так поступают люди, впервые увидевшие эльфов.
Оба эльфа оказались невысоки (как это свойственно их народцу), но один был пониже другого. Николас сразу догадался, что это девочка-эльф. У неё были чёрные волосы, кожа белее снега, острые скулы, остроконечные уши и большие, широко расставленные глаза. И хотя она была одета лишь в тёмную зелёно-коричневую тунику, казалось, мороз её ничуть не беспокоит. Второй эльф – тот, что постарше и покрупнее, – носил такую же тунику, только с красным поясом. У него были длинные седые усы, седые всклокоченные волосы и серьёзные, но добрые глаза, которые поблёскивали, как иней на солнце.
– Кто вы? – наконец обрёл голос Николас.
– Я Малышка Нуш, – ответила Малышка Нуш. – А тебя как зовут?
– Николас.
– А я – Отец Топо, дедушка Нуш, – сказал второй эльф и посмотрел по сторонам – не подглядывает ли кто. – Ну, точнее, пра-пра-пра-пра-пра-дедушка. Мы эльфы.
Эльфы.
– Я умер? – на всякий случай спросил Николас. На самом деле, его вопрос был не таким уж глупым. Мальчик впервые за много недель чувствовал бегущее по венам тепло и растущий в груди восторг – и не понимал, как такое может быть.
– Нет. Ты не умер, – сказал Отец Топо. – Хотя и очень старался. Ты вполне себе жив, благодаря доброте, которую мы отыскали внутри тебя.
Николас озадаченно моргнул.
– Но… Мне не холодно. И слабости я не чувствую.
– Деда немножко над тобой поколдовал, – сказала Малышка Нуш.
– Поколдовал?
– Сотворил маленькое чудовство.
– Чудовство? А что это?
Малышка Нуш посмотрела на Николаса, потом на дедушку и снова на Николаса.
– Ты не знаешь, что такое чудовство?
Отец Топо похлопал внучку по плечу.
– Он пришёл с той стороны горы. В мире людей магии не так много, – старый эльф улыбнулся Николасу и Блитцену. – Чудовство – это заклинание надежды. Чтобы сотворить его, нужно закрыть глаза и пожелать чего-то всем сердцем. Если пожелаешь правильно, заклинание сработает. Чудовство – одно из самых ранних заклинаний, записанных в первой Книге Чудес и Надежды – книге эльфийского волшебства. Я положил руку на тебя и на твоего друга-оленя и пожелал, чтобы вы согрелись, преисполнились сил и всегда были в безопасности.
– Всегда? – нахмурился Николас, а Блитцен лизнул его в ухо. – Но это же невозможно.
Малышка Нуш ахнула, и Отец Топо поспешил прикрыть ей уши.
– Эльфы никогда не произносят этого слова, – сказал он, качая головой. – Невозможность – это всего лишь возможность, которую ты ещё не увидел. Но сейчас ты должен покинуть Эльфхельм. И как можно скорее.
– Эльфхельм? Деревню эльфов? – переспросил Николас. – Но я ведь до неё ещё не добрался.
Малышка Нуш засмеялась долгим эльфийским смехом (поверьте, эльфы умеют смеяться по-настоящему долго), за что Отец Топо смерил её строгим взглядом.
– Я разве сказал что-то смешное? – спросил Николас, а сам подумал, что, даже если вы спасли кому-то жизнь, не очень-то вежливо вот так над ним смеяться.
– Мы стоим на улице Семи Извилин, – хихикнула Малышка Нуш.
– Что? Это же не улица. Тут один снег вокруг. И… какие-то разноцветные огни.
Малышка Нуш посмотрела на Отца Топо.
– Расскажи ему, деда, расскажи скорее!
Старый эльф ещё раз огляделся по сторонам и принялся торопливо объяснять:
– Это самая длинная улица Эльфхельма. Мы в юго-восточном углу деревни. Улица идёт на запад и заканчивается у Лесистых холмов, за границей Эльфхельма.
– Лесистые холмы? – переспросил Николас. – Но я ничего не вижу. Кроме огней в воздухе.
– Вон там – Серебряное озеро и Олений луг. Все магазины – на улице Оленьего луга, – выпалила Малышка Нуш, подпрыгивая от нетерпения и указывая на север.
– Озеро? Какое озеро?
