— Ну что, капитан, убедился? — голос старика снова звучал уверенно. — Я пока что все помню, и на зрение не жалуюсь! Если сказал, что видел — значит, так оно и есть!
— Спасибо, Николай Прохорович! — проговорил Мехреньгин, отрываясь от экрана. — Вы мне очень помогли. А можно мне взять эту кассету… в качестве вещественного доказательства?
— Бери, капитан! — разрешил старик. — Мне для дела установления справедливости ничего не жалко!
Мехреньгин вынул кассету, простился со стариком и отправился восвояси.
Но всю дорогу до города он был мрачен и озабочен.
Казалось бы, видеозапись стопроцентно подтверждала алиби мужа убитой, однако что-то в ней Мехреньгина беспокоило. Что-то в ней было не так…
Едва он вошел в отделение, его перехватила Нина Савушкина, секретарша начальника.
— Валечка, шеф тебя ждет! — заверещала она своим высоким ненатуральным голосом и добавила шепотом, округлив глаза:
— Рвет и мечет! Просто не Лось, а тигр!
— Игорь Олегович, вызывали? — проговорил Мехреньгин, толкнув дверь начальника.
— Вызывали! — рявкнул подполковник, подняв на Мехреньгина тяжелый взгляд.
Если бы взглядом можно было испепелять — от капитана остались бы одни угольки. Мехреньгин ослабил узел галстука — ему стало жарко.
— Ты, Мехреньгин, деньги от кого получаешь? — пророкотал шеф, приподнимаясь из-за стола. — От общества защиты животных? Или от клуба любителей комнатного цветоводства?
— Никак нет! — ответил капитан, честно выпучив глаза.
— А от кого? — На этот раз голос подполковника прозвучал обманчиво мягко.
— От государства, конкретно — от органов защиты правопорядка…
— Тогда почему, — зарокотал начальник, — тогда почему, Мехреньгин, ты в рабочее время, вместо того чтобы заниматься своим прямым делом, за государственный счет удовлетворяешь свое личное любопытство?
Мехреньгин еще немного ослабил галстук. В кабинете шефа было действительно удивительно жарко, несмотря на работающий вентилятор.
— Что вы имеете в виду, Игорь Олегович? — попытался он снять напряжение. Но шеф не попался на эту удочку.
— Кому Игорь Олегович, а кому товарищ подполковник! — рявкнул он. — И вопросы здесь пока задаю я! Вот когда займешь мое место — тогда и будешь задавать! А конкретно я имею в виду, что у тебя убийство Матренина не раскрыто, а ты вместо этого делом Короводской занимаешься… Бегаешь с практиканткой, в бирюльки с девчонкой играешь! Ты ее должен своим примером вдохновлять, а вместо этого с толку сбиваешь… Забудь сей же момент про дело Короводской!
— Так оно же тоже не раскрыто… — тоскливо пробормотал Мехреньгин, отводя глаза и рассуждая мысленно, кто же его заложил. Стуков? Не в его это интересах. Жека? Быть не может! Наверное, кто-то случайно их со Стуковым разговор на лестнице слышал.
— Убийство Короводской не у тебя не раскрыто, а у капитана Стукова! Это его головная боль, вот пусть он им и занимается! А ты своей головной болью занимайся, делом Матренина…
— Я думал, мы все делаем одно общее дело… — проговорил Мехреньгин, разглядывая занавеску.
— Ты думал?! — оборвал его шеф. — Что-то незаметно! Если бы ты думал, прежде чем что-то делать…
Вентилятор на металлической стойке медленно повернулся, направив на Мехреньгина поток холодного воздуха. Ему стало немного легче, и в голове прояснилось. Он уставился на колышущуюся под сквозняком занавеску и вдруг выпалил:
— Вот как это все было!
— Ты, Мехреньгин, со мной разговариваешь, или с кем-то еще? — удивленно осведомился начальник.
— Извините, Игорь Олегович, я сейчас!
— Куда?! — рявкнул шеф в спину Мехреньгина. — Я тебя еще не отпустил!
Но капитана уже и след простыл.
Он выскочил в коридор и помчался вниз по лестнице в поисках Стукова.
Найти его удалось только в бистро «Три пескаря», где многострадальный Стуков утешался ухой с расстегаями.
— Садись, Валентин! — пригласил коллега Мехреньгина. — Ты чего такой встрепанный?
— Шеф взгрел!
— Первый раз, что ли?
— Да уж не первый… — Мехреньгин сел напротив Стукова и, нервно теребя край скатерти, спросил:
— Слушай, Вася, у этого Короводского был мотив?
— У Короводского? — Стуков отодвинул тарелку и горестно взглянул на Мехреньгина. — Валентин, ты чего — пришел аппетит мне портить? Нехорошо это! У меня это дело и так вот где сидит! — он провел ребром ладони по горлу. — Да еще теща приехала! Дай хоть пообедать спокойно!
— Ну ты только скажи — был у него мотив?
— Алиби у него! Железное алиби! — проговорил Стуков измученным голосом. — Он с самолета прямиком домой приехал, а во время убийства был в Москве. Никак он не мог жену убить!
— А если бы не было алиби?
— Если бы да кабы… Ну, понятное дело, мужья и жены чаще всего друг друга убивают… Но ты же видишь — вечером она была жива, свидетель ее видел…
— Или думал, что видел… — пробормотал Мехреньгин.
— Вот только не надо этого! — проворчал Стуков. — Тоже мне — Эркюль Пуаро! Проще надо быть! Алиби есть алиби!
— Короче, насчет мотива ты ничего не знаешь?
— Не знаю и знать не хочу! — и Стуков снова принялся за уху.
Мехреньгин вернулся в отделение и выманил в коридор практикантку Галю Кузину.
— Галина! — сказал он, приглушив голос. — Ты никогда не хотела поработать в приличной фирме секретаршей… то есть, как это сейчас называют — офис-менеджером?
— Нет, — честно призналась Галина.
— А придется! — строго проговорил капитан.
— Но Валентин Иванович! — взмолилась Кузина. — Я всю жизнь мечтала работать в милиции! Я что — совсем не справляюсь? — Голос у нее задрожал, и Мехреньгин испугался, что она сейчас расплачется. Женских слез он не переносил.
— Наоборот, ты очень хорошо справляешься! — поспешил он заверить практикантку. — Поэтому я и хочу поручить тебе серьезное дело. Только это должно остаться строго между нами, никто, кроме нас двоих, не должен знать…
Галя смотрела на него сияющими глазами, пока он излагал дело.
— Конечно, я все сделаю, я постараюсь! Валентин Иваныч, вы… вы просто… вы замечательный!
В конце коридора показался Жека.
— Задачу я перед тобой поставил, — строго сказал Мехреньгин. — Выполняй!
— Это вы о чем тут разговаривали? — с подозрением в голосе спросил Жека. — Что это за секреты в рабочее время?
— Да мы так, о личном… — махнул рукой Валентин, ему вовсе не улыбалось слушать Жекины нравоучения, что снова он занимается ерундой.
