— Нет, не болит, дочка, с вами у меня ничего не болит.
— А костыль зачем? Тебя опять фашисты ранили? Давай мы тебя пожалеем, — и девчонки прижались еще сильнее. А я никак не мог удержать слезы. Истомин позвал в квартиру, тут-то и начались чудеса.
— Александр Петрович, вы вроде в другой квартире жили? — удивился я, когда Истомин повел меня к другой двери.
— Там и живем, а это — твоя. Или есть возражения?
Я реально завис. Как моя, откуда?
— Товарищ…
— Сейчас как дам, — поднял руку Истомин, — твоим же костылем по голове.
— Александр Петрович, как это, за какие?
— Это у вас там, при демократах было за какие и за сколько! У нас — по заслугам. А они у тебя, будь здоров.
— Александр Петрович, я даже не мечтал, — я и вправду не мечтал. Были мысли, конечно, что не плохо бы в Питере после войны осесть, но только мысли.
— Вот и принимай гостей. Парни оклемаются, справим новоселье.
Когда сидели за обедом, я поинтересовался:
— А чья квартира-то?
— Я же сказал, ты чего, жираф, что ли? — припомнил мне мои же слова Петрович.
— Да я понял, что теперь — моя. До меня-то чья была?
— А-а. Жила тут семья, из заводских. В эвакуацию убыли, в Свердловск, да там и остались.
Квартира была роскошная. Три огромные комнаты, небольшая кухня. Длинный коридор, в котором хоть в футбол играй.
— Эх! Вернусь после войны, ремонт забахаю. В лучших традициях того…
— Серега, — зло посмотрел на меня Истомин. Я осекся. Заговорился под впечатлением.
— Пап, пойдем, мы тебе комнаты покажем, — позвала меня Танюша.
— Пойдемте, вы как тут, уже присмотрели себе гнездо?
— Да, нам понравилась вон та комната, — девочка повела меня за руку в дальнюю комнату.
Хороший вид из окна, правда, на север, темновато. Ну, ничего, я им тут такой ремонт заделаю, тут о таком еще не слышали. И мебели наделаю сам, фанера есть, обклеим шпоном и будет как в лучших домах…
Когда Петрович позвал меня собираться, я офигел, как быстро летит время. Только приехали, а уже три часа прошло.
— Куда сейчас? — спросил я, натягивая сапоги.
— Увидишь, — коротко ответил Истомин.
У подъезда ждал «хорьх», водила стоял в сторонке и смолил папиросу.
— Семен, помнишь, куда ехать? — обратился к нему Петрович.
— Так точно, товарищ старший майор.
— Поехали, залезай, давай, — это он уже мне. Я залез внутрь этого чуда на колесах, пристроил рядом третью ногу.
Когда выезжали из города и остановились на пропускном посту, я удивленно посмотрел на Истомина.
— Мы за город?
— Да, сейчас от поста отъедем, нужно вытащить кое-что из багажника. Семен, остановишь, где потише.
— Хорошо, товарищ старший майор.
Остановившись через пару километров, мы вылезли из машины и пошли к багажнику. Когда водила открыл его, я остолбенел.
— Ни хрена себе арсенал, — почесал я лоб, сдвинув фуражку на затылок.
— Ну тебя к черту, с твоим везением! Я теперь без этого из города не выезжаю, — махнул рукой на содержимое багажного отсека Истомин.
А в багажнике лежали три ППС, запасные магазины, два цинка патронов. Гранаты в подсумках.
— Вон в том мешке, — ткнул пальцем в угол багажника Петрович, — пистолеты. Ты вроде бы от немецкого не отказывался раньше?
— Да ни за что, — ответил я, доставая люгер и проверяя магазин.
— Бери его, ППС и пару гранат в машину.
— Товарищ старший майор, мы куда едем-то, воевать? — офигел я, смотря, как Истомин да и Семен тоже снаряжают оружие.
— Да часть одну надо проинспектировать, но постреливают там. Передовая близко, всяк может получиться, — загадочно произнес Петрович.
— Тем более не понимаю, почему вы без охраны?
— Да не суетись ты, проскочим. Тут везде посты наши, оружие так, для самоуспокоения.
Петрович совсем страх потерял. А если диверсы опять вылезут? Надо глядеть в оба.
— А на хрена мы на такой машине поперлись на передовую? Взяли бы полуторку.
— Так нужно, говорю тебе, все здесь нормально. И вообще, замучил уже вопросами. — Я примолк.
Не обманул, доехали и, правда, спокойно. Только три раза документы проверяли. Посты грамотно замаскированы. Вроде нет никого, как вдруг встает на дороге человек с жезлом, «гаишник» типа, и к обочине показывает.
А ехали мы, как оказалось, в ту часть, которую покинули ранеными несколько дней назад. Когда сообразил, мысли в голове завертелись. Едва машина остановилась, бросился вон из нее, забыв про костыль.
— Эй, жених хренов, ногу забыл! — смеясь, прокричал мне вслед Петрович, но я уже не слушал его. Из палатки с красным крестом вышла та, о которой думаю все время. Я летел как на крыльях, навстречу своему счастью.
— Вернулся! — радостно завопила Светланка, как только увидела меня.
— Я же обещал, — хватая свою ненаглядную и поднимая в воздух, ответил я. Правда, пришлось тут же ставить на место, в боку прострелило острой болью. Видимо, лицо у меня было еще то, так как Светик, помрачнев, принялась меня осматривать.
— Вот, товарищ санинструктор, принимайте больного, — раздался за спиной голос Истомина.
— Здравия желаю, товарищ старший майор, — бодро отрапортовала Света.
— И тебе не хворать. Скажи, красавица, девочка из Ленинграда прибыла уже?
— Новенькая? Да, вчера приехала. А что?
— Иди, собирайся, на новое место службы едешь, — ответил Петрович. — Пойду с вашим грозным эскулапом поговорю.
Петрович отправился к палаткам, а мы стояли и смотрели друг на друга во все глаза.
— Куда это меня, ты знаешь? — спросила Света, прерывая молчание.
— Понятия не имею, он ничего мне не говорил, — смущенно ответил я.
— Пойду собирать вещи, хотя какие там вещи!
Девушка вернулась через десять минут с небольшим узелком стираных вещей.
Почти следом за ней появился и Истомин с военврачом второго ранга.
— Так значит, забираете у нас лучшую сестру? — услышал я его слова.
— Так точно, — ответил Истомин.
— А-а! Вон это кто примчался, — указывая на меня, продолжал врач. — Ромео вернулся.
Я смущенно опустил голову, пряча взгляд. Светланка также стояла с поникшей головой.
— Поезжайте, дети, будьте счастливы и берегите друг друга, — закончил доктор свой монолог, отдал честь и, повернувшись, зашагал обратно в палатку.
