— Как выходить думаешь, — это я непосредственно Зимину. Он в мое отсутствие за командира. Я-то, в каком-то смысле, отсутствую.
— Дождемся темноты и двинем на север. По идее, передовая тут недалеко — временами слышно отдаленный грохот. Днем послушаем, сходим на разведочку, потом и прикинем хрен к носу.
— Ложились бы поспать, я посижу. Выспался уже, вам отдохнуть всем надо. Вон смотри, — я указал на Иванова, парень принес охапку дров для костра, — совсем зеленый от усталости.
— Я тоже посижу, — проговорил негромко Дед, — вы спите, я позже отлежусь. Устал-то только от таскания этой бандуры, да еще и твою громыхалку мне нести пришлось! — Дед указал на чехол с винтовкой.
— Ну вот, я чего, зря тушенку грел, что ли? — подал голос Костя Иванов.
— Тушенка никогда не будет зря, — ответил я, улыбнулся и достал из-за голенища ложку. — Давай ее сюда.
Все хором заржали, а Мурат поучительно вставил:
— Ну, точно: не ранение, а так, погулять вышел. Жрать хочет, значит, фигня. — Все опять засмеялись.
— Командир, — подал голос молчавший всю беседу Толя Круглов, — ну у тебя и «ствол». Ты ни разу не видел, что он с врагом делает?
— А чего там особенного — дырки, наверное, хорошие делает, — весело ответил я.
— Ага, после нее к трупу не подойти — как на бойне. Ты там пушкарю в голову залепил, так чуть не до груди — одни ошметки, бр-р-р.
— Я не специально. Так получилось. Я и не видел почти куда стреляю.
— Да, уж получилось. Пулеметчику в плечо зарядил — тот помер от потери крови. А как еще, если руку с корнем вырвало, там как из фонтана хлестало. Грязная у тебя винтовка, — подвел итог Круглов.
— Так она же охотничья, на крупного зверя. Амеры и англичане с таким калибром носорогов в Африке валят.
— Я почему-то этому не удивляюсь, — покивал Толя.
Позавтракали остатками «тушняка», хотя это я так думал, в смысле — что остатками. Парни ухитрились у предателей в деревне еще и хавчика стырить. На пару дней, наверное, хватит. Но нам нельзя столько гулять, выходить пора. Судоплатов ведь говорил — дел много, это было явно не последним. Но если облажаемся, то точно последним будет. Жаль, если так, команда у нас уж больно срослась друг с другом.
— Серег, на связь когда будем выходить? — поинтересовался Зимин.
— Думаю, надо еще отойти. Хрен их, «нациков», знает — засекут передатчик да расхреначат с воздуха. Или облаву какую устроят. Я, вообще-то, еще жить хочу, и дел невпроворот.
— Так всем хочется, и как бы еще и побольше твоего, — заметил Саня.
— Кстати, при зачистке гранаты новые кто-нибудь попробовал?
— Шумовые? — поднял глаза Мурат.
— Ага, — я утвердительно кивнул.
— Вано одну зашвырнул в том дом, где я потом на чердаке сидел. Там двое спрятались — шмаляют и шмаляют, Вано и вспомнил про эти шумелки.
— И как?
— Да сами чуть не обосрались. Нет, нас предупреждали, что они бахают. Но что так. А чем они сверкают-то?
— Магния, наверное, запихнули много, а чего — и вас задело, что ли? Говорили же — не смотреть.
Новые гранаты Судоплатов привез перед самым выездом. Хотел, чтобы опробовали, если получится. Вот и подвернулся случай.
— Да, Вано забросил, я-то отвернулся, а он, оказалось, так и смотрел. Когда шибануло, сам заорал — штаны, наверное, намочил.
— Сам ты намочил. Полыхнуло сильно — думал, ослепну. Вот изверги эти наши изобретатели, им бы так.
— Слышь, Вано, они, вообще-то, сами все пробуют всегда, так что их не удивишь.
— Предупреждать надо, что такая сила, и кто из них придумал-то такую хрень?
Я хитро улыбнулся, пожал плечами и промолчал. Ну, его к лешему, а то еще и мне достанется — не объяснишь ведь теперь, что хотел как лучше. Вообще, люди сейчас ко всем новинкам с тревогой относятся, опасаются. Для многих людей в этой войне и автоматы в диковинку были. Не любят люди менять свои устои, а в особенности деревенские жители.
День мы по очереди спали. Меня к наблюдению решили не привлекать. Все время лежал на левом боку, ибо даже на спине было довольно болезненно.
Фронт оказался рядом. То и дело слышалась канонада орудий, над головами пролетали самолеты, как правило — только немецкие.
— Как думаешь выходить, — подсел ко мне Саня Зимин.
— Стемнеет и двинем. Сначала на север, пройдем, сколько дадут, потом видно будет, — я достал карту.
— Линию-то переходить с ранеными хреново, — продолжил Александр.
Я совсем забыл — парни освободили в Масловке пятерых бойцов, почти все «тяжелые». Как удалось узнать, часть уже расстреляли, остальных оставили на завтра. И этих-то мы случайно освободили. Раненые были в сарае, поэтому враги до них не успели добраться. Красноармейцы были чуть живые: грязные, голодные, избитые так, что у некоторых лица не было, одни синяки. Форма вся пропитана кровью. Один из них оказался целый полковник. Он был ранен еще до попадания к РОНА, поэтому не расстреляли сразу. Допрашивать тоже не стали, слишком тяжелое ранение. Все время без сознания, постоянно бредит. С ним безотлучно сидит его ординарец. Полковник оказался командиром пехотного полка, разбитого в контратаке. Дивизию, что бросили затыкать дыру в обороне, разбили «под орех». К Старой Масловке вышли жалкие остатки — около двух взводов. Многих перебили предатели. На наши удивленные возгласы: как вас сразу-то не пристрелили? — пленные отвечали:
— Предлагали к ним перейти.
Да, пока даже не представляю, как у нас получится выйти. Оружие есть, боеприпасы тоже, а вот силы и здоровье кончились в последнем бою. Зимин постоянно что-то предлагает, а у меня мысли «в раскоряку», не могу собраться.
— Серег, надо транспорт искать — пехом далеко не уйдем, — уловил я нить разговора, отвлекшись наконец от своих мыслей.
— А? — переспросил я.
— Чего, оглох, что ли? Говорю, надо машину искать. Как всех утащим-то?
— Надо, Саня, надо. Как думаешь, может, Михалыч опять приказ нарушил и ждет нас?
— Мы задержались уже на сутки, — покачал головой Зимин. — Вряд ли, да и как он один в прифронтовой полосе будет сидеть?
— Ладно, Мурата с Толяном в разведку засылай, как обычно. Пусть выходят прямо сейчас, отоспались как раз.
— Пойду, разбужу, — Саня ушел, а я разложил «Винчестер» перед собой — надо хоть почистить. Отстрелял-то немного, но все равно. Лежа чистить оружие — это что-то.
Разобрав винтовку, наблюдал, как собрались и исчезли в кустах наши разведчики. Сейчас все зависит от них. Сумеют найти тропу — зашибись, нет — полезем «на авось». Так-то не впервой, но вот с ранеными будет сложнее.
Стемнело в районе двенадцати. Уже около часа вокруг стояла тишина. Угомонились все, противники подсчитывают потери, рисуют планы на завтра. Интересно, чего там с танками, которые попали к врагу. Хоть генерала мы и уконтропупили, но танки-то остались у них. Когда мы выходили на задание, я спросил у Павла Анатольевича на счет них. Он тогда заметил, что это уже не наше дело. Видимо, и на этот счет у Судоплатова какой-то план есть. Ну и ладненько, он начальник, ему виднее.
